Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски. Марина Крамер

Женя… билеты – сейчас трудно с этим.

      – Это у вас трудно. У нас легко.

      – Ну, смотри. Тогда я жду твоего человека и сразу тебе позвоню.

      Положив трубку, Хохол слегка расслабился – все-таки хоть какая-то часть проблем решится с помощью Марининого отца. Да и старику будет легче теперь, когда он узнал, что Марина жива.

      Хохол встал с табуретки, взял в руку полную окурков пепельницу, вытряхнул содержимое в ведро и снова вернулся к открытому окну. Занавески чуть подрагивали, во дворе тускло горели фонари, освещая весь периметр и собачьи будки. Два отпущенных на ночь кавказца лежали прямо посреди двора, настороженно вслушиваясь в тишину ночного поселка. В небольшой сторожке у ворот работал телевизор – Казак смотрел футбол. Хохол на цыпочках прошел на второй этаж, в детскую, постоял немного у кроватки, в которой безмятежно раскинулся спящий Егорка.

      Женька уже даже не помнил о том, что этот пацаненок ему неродной, он считал его своим сыном, воспитывал так, как считал нужным, очень любил.

      – Спи, мужичок, – шепнул Хохол, поправив задравшуюся на животике пижамку. – Спи…

      Закрыв дверь, он снова спустился в кухню и взял очередную сигарету. Если бы несколько лет назад кто-то сказал, что он, Жека Хохол, будет переживать из-за женщины, из-за ребенка, вот так ночи напролет сидеть в темной кухне и думать о том, что готовит завтрашний день, он не поверил бы. Но за годы, проведенные рядом с Мариной, он стал мягче, научился прощать, заботиться о другом человеке. Молодая женщина сумела в чем-то сломать его характер, выпустить наружу то, что было скрыто глубоко в душе, окаменевшей за годы лагерей. Порой он взбрыкивал, пытался настоять на своем, но понимал, что упрямством добьется только одного – потеряет Марину. А это было страшнее всего.

      – …Жека… Жека, не спишь, что ли? – послышалось за спиной, и Хохол резко развернулся, одновременно вынув из кармана финку.

      На пороге кухни стоял Гена в спортивном костюме, и Хохол перевел дыхание, пряча инструмент обратно.

      – Садись, Генка, чаю попьем.

      – Совсем не ложился? – Охранник сел за стол и потянулся к электрическому чайнику. – Шестой час уже.

      – Не ложился. Да и сейчас уже смысла нет – через час бегать пойду, – буркнул Хохол, затягиваясь сигаретой. – А ты чего в такую рань?

      – Не спится. Жека, давай начистоту – ты ведь валить собираешься? – прямо спросил Гена, и Хохол угрюмо кивнул. – Наверное, правильно – ребенок тут, да и вообще… Я вот что хотел сказать – это не мое дело, конечно, но среди пацанов разговор пошел, что ты не свое место занял.

      Хохол не очень удивился, давно ждал, что произойдет что-то подобное.

      – Я тебя предупредить хотел, Жека, просто чтоб ты знал – если что, на меня можешь рассчитывать. Рука одна, правда, зато рабочая, – криво усмехнулся Гена, погладив протез.

      – Спасибо, Гена. Я запомню. Но за бригаду цепляться не буду – она не моя. Она Маринкина, не хочу, чтобы кто-то предъявил, что я взял не свое.

      – Жаль Марину Викторовну, такая женщина была… – вздохнул