Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски. Марина Крамер

Даша помрачнела, отвернулась к плите, снимая с нее джезву. – Тебе мед положить или сам?

      Гена пил кофе только с медом, и Даша прекрасно знала его вкусы – как, впрочем, привычки всех людей, живущих в доме.

      – Не надо, я сам. Егор не умывался еще, сейчас схожу с ним в ванную, переодену, и мы спустимся.

      Гена унес Егора на второй этаж, а Даша принялась варить мальчику кашу. За этим занятием ее застал вернувшийся с пробежки Хохол. Он стягивал на ходу через голову мокрую от пота майку и матерился на ходу:

      – …Твою мать, что за люди! Ну, погуляли, побухали – уберите за собой, ведь не один день живем!

      – Ты чего, Женя? – удивилась Даша.

      – А, Дашка, привет, – откликнулся он, бросая майку на пол и наливая полный стакан холодной воды.

      Запрокинув голову, он пил воду, и на мощной шее двигался кадык. Даша наблюдала за Хохлом, сложив на груди руки. Он почувствовал этот взгляд, поставил стакан на стол:

      – Что ты так на меня смотришь?

      Даша вздохнула и не ответила, снова отвернулась к плите, сняла с конфорки кастрюльку с кашей, достала из шкафа Егоркину тарелку.

      – Даш, случилось что-то? – спросил Хохол, поворачивая ее за плечи к себе.

      – Случилось… Сон я сегодня видела… Марину Викторовну в белом платье, – всхлипнула Даша, уткнувшись лицом в голую татуированную грудь. – Знаешь, Женька, аж сердце закололо – стоит такая красивая, молодая совсем… и улыбается… – Даша зарыдала в голос, и Хохол зашипел, услышав на лестнице шаги:

      – Прекрати! Сейчас Егор придет, увидит, что ты ревешь, и тоже заплачет!

      – Все-все, Женечка… не буду, – заторопилась она, отрываясь от Хохла и выкладывая кашу из кастрюльки в тарелку.

      Хохол пошел в душ, отчаянно жалея добрую Дашку, искренне горюющую по Марине. Но даже намекнуть ей на то, что Коваль жива, он не мог – никто не должен знать, и так уже слишком много народу в теме. А любое не так и не там сказанное слово способно поставить Маринину жизнь под угрозу.

      Три года спустя, Бристоль, Англия

      – Я уехала, мужики! – Марина стояла, готовая к выходу из дома, рылась в сумке в поисках мобильного.

      – Поздно вернешься? – Хохол вышел из гостиной, где смотрел телевизор, прислонился к стене плечом и наблюдал за любимой.

      – Даже не знаю, как пойдет. Хочу еще в церковь заглянуть.

      Женька понимающе кивнул – с того момента, как снова смогла ходить, Марина часто посещала церковь Сент-Мэри-Рэдклифф, и не потому, что стала вдруг католичкой, нет – атмосфера в этом месте умиротворяла ее, а звуки органа, возносящиеся под высокий свод старого готического храма, будили в душе какие-то непонятные эмоции. Потом Коваль возвращалась домой совершенно другим человеком, какое-то время молчала, словно смотрела внутрь себя, а потом становилась прежней. Но ездила всегда одна, без свидетелей, не хотела, чтобы кто-либо ей мешал.

      Вот и сегодня, вместо того, чтобы ехать в ресторан, где и дел-то особых не было, она направилась сразу в церковь. Оставила машину в двух кварталах и пошла пешком, наслаждаясь