Ищите и найдете. Михаил Волконский

несколько поворотов и остановилась. Когда меня выпустили, я увидел, что она остановилась во дворе какого-то большого дома, у заднего крыльца. Меня повели по черной лестнице во второй этаж, лакей, который привел меня, показывал мне дорогу. С лестницы мы попали в официантскую, совершенно пустую, а оттуда, через коридор, в столовую.

      Я никогда не видал такой столовой: все стены и потолок обшиты резным темным дубом и на огромном буфете столько серебряной и золотой посуды, что комната казалась, несмотря на темный дуб, светлою и блестящею. Из столовой вела дверь в кабинет, огромный, в пять окон, точно зал, сплошь покрытый коврами; тут огромные шкафы были полны книгами в сафьянных переплетах и повсюду кругом были дорогие вещи. Признаюсь, я оробел…

      – Ну, что же? – перебил Варгин. – Пока все отлично: богатый дом, а для молодого врача без практики попасть в богатый дом весьма лестно!

      – Так думал и я, – ответил Герье, – но теперь, после того, что было потом, я предпочел бы, чтобы меня не звали в этот дом!

      V

      – В кабинете меня встретил приземистый старик, в пудреном парике, по-старинному, и в красной бархатной шубке на лисьем меху; фигурка у него была маленькая, бритое, худое лицо покрыто морщинами, большой нос и большой неприятный рот, с тонкими ввалившимися губами. Он стоял у стола, прямо против двери, в которую я вошел, и костлявыми руками отсчитывал ассигнации. Он как бы не заметил моего прихода, не кивнул, даже не взглянул на меня и продолжал не торопясь свое занятие, словно нарочно рассчитывая на впечатление, какое должны были, вероятно, по его мнению, произвести на меня деньги…

      – Тут тысяча рублей! – сказал он, наконец, тряхнув пачкой ассигнаций и бросив ее на стол.

      Потом он глянул на меня; глаза его мне показались зелеными, и этими зелеными глазами он как будто хотел прочесть все, что делалось у меня в душе. Мне казалось, что скверная лягушка смотрит на меня.

      – Вы иностранец? – отрывисто спросил он по-французски.

      Я ответил, что около двух лет тому назад приехал из Женевы.

      Старик поморщился.

      – Но практики у вас нет?..

      Я ответил, что никакой практики у меня нет, и этим он остался доволен.

      – Ну, так вот! – показал он на брошенные им на столе деньги. – Тут тысяча рублей, и она будет ваша, если вы сделаете то, что от вас требуется.

      Я поспешил уверить его, что исполню свой долг.

      – Тут дело идет о вашей выгоде! – резко перебил он и добавил: – Пойдемте!

      Мы миновали с ним несколько комнат и в последней из них, в маленькой, сплошь обитой несколькими слоями войлока, как это делают для буйных сумасшедших, лежал больной. Кроме простой деревянной кровати, на которой он лежал, другой мебели не было в комнате. Отвратительный удушливый запах стоял в ней, я чуть не задохнулся, когда вошел.

      Старик остановился в дверях, сделал гримасу и зажал нос.

      Кровать больного была грязна до полной невозможности; за ним совсем не ходили и не убирали его: это был молодой человек с довольно тонкими, красивыми чертами