В стране кораллового дерева. София Каспари

детей, – вспомнила девушка еще раз. – И жену».

      Мария обхватила себя руками. Она никак не могла забыть маленькую дочку. Она не могла этого сделать, пусть даже Луке из-за этого было больно.

      «Это не его вина, – подумала Мария, – мы тогда вдвоем принимали решение, и я готова была отправиться в путешествие. Я тоже этого хотела. Я хотела, чтобы у Чиары была лучшая жизнь». И вот теперь ее маленькая девочка лежала на дне океана. Мария даже не помнила, как волны поглотили крошечное тело, так тяжело ей было.

      – Ешь, – тихо произнесла Мария, – я сейчас возьму тарелку и приду.

      Лука кивнул. Мария надеялась, что ее муж не будет беспокоиться из-за того, ела она что-нибудь или нет. Случались дни, когда она часто думала о Чиаре и совершенно не чувствовала голода. Восемь месяцев жизни отвел Господь их малышке. После этого несчастья Мария так и не смогла забеременеть. Она вернулась в полумрак комнаты и взглянула на свою миску. Ее кусок хлеба уже совершенно размок. Когда девушка села за стол, ей на ум пришла старая неаполитанская колыбельная. Она тихо напевала себе под нос и скребла ложкой по краю жестяной миски. Эту песню она часто пела Чиаре, даже на корабле, когда девочка лежала у нее на руках. У нее была горячка. Тогда Мария отказывалась есть, лишь иногда выпивала немного застоявшейся воды, если Лука заставлял ее…

      Мария сжала зубы. У двери вдруг послышался шум. Девушка подняла голову и увидела Анну.

      – Можно войти? – спросила она.

      Ее голос дрожал. Она плакала.

      Мария налила Анне немного воды в жестяную кружку, приправив несколькими каплями сиропа. Потом девушки сели за стол друг напротив друга и некоторое время молчали.

      Казалось, Анна не знает, с чего начать разговор. Она хмурилась, нервно вертела в руках кружку, потом сделала еще несколько глотков. Анна то смотрела Марии в глаза, то отводила взгляд. На ее щеках виднелись следы слез. Молодая итальянка ждала.

      Лука оставил девушек одних. Снаружи доносилось тихое бряцание металла. Наконец все стихло. Сквозь распахнутую дверь можно было видеть, как переулок окрасился в темно-красные тона. В отвратительно пахнущих стоячих водах играли последние лучи заходящего солнца.

      Утыканные гвозди´ками лимоны слегка заглушали в комнате запах разложения, который, в зависимости от направления ветра, становился сильнее или слабее.

      – Я встретила Эдуарда, – наконец произнесла Анна.

      Мария вопросительно взглянула на нее.

      – Моего брата, – пояснила Анна.

      – Эдуарда? И… – Мария подыскивала подходящие слова. – И теперь ты плачешь?

      Слова Марии напомнили Анне о неприятном. Она провела ладонью по щекам и опустила руки.

      – Ты знаешь моего брата, знаешь, чем он занимается? – спросила она, стараясь успокоиться.

      Мария пожала плечами.

      – Каждый это знает. Каждый знает, кто такой дон Эдуардо.

      Слова Марии прозвучали для Анны как гром среди ясного неба.

      – Но я-то этого не знала, – тихо произнесла она. – Понимаешь?