В стране кораллового дерева. София Каспари

на нее, – я всегда готов помочь.

      «Дела, – повторила про себя Анна, – дела. Вряд ли это что-то законное». Она опустила голову, потому что не могла больше смотреть на любимого брата.

      – Это какие-то нечестные сделки, да?

      – Нет, – медленно ответил Эдуард. – Пойми, я не хочу утонуть в дерьме. Я хочу лучшей жизни. Мне ведь тоже полагается немного счастья.

      Немного счастья… Анна старалась не смотреть брату в глаза. Да, она тоже считала, что достойна счастья, но только не таким путем, только не так.

      – Скажи мне, когда тебе понадобятся деньги, – повторил Эдуард.

      – Нет, – произнесла Анна несколько поспешно и резко. Вдруг ей стало дурно. Она сглотнула слюну. – Нет, я не могу.

      – Это моя сестра, – сказал Эдуард через плечо блондину, а черноволосый Джино в это время отошел и встал на углу улицы.

      Элиас подошел ближе и смотрел вместе с Эдуардом вслед девушке, которая быстро удалялась.

      – Я рад был с ней снова встретиться. Я думал, что хоть она не будет меня ни в чем обвинять. – Эдуард взглянул на Элиаса. Зрелый мужчина поджал губы и почесал за правым ухом.

      – Дай ей немного времени.

      – Да, я, наверное, так и сделаю.

      Эдуард задумался. Его мать продолжала отказываться от денег, потому что боялась отца. Анна была более прагматичной, и он это знал. Эдуард сплюнул.

      – Где Густав? Он уже давно должен был вернуться.

      Элиас пожал плечами.

      – Он в городе уже со вчерашнего дня.

      Эдуард поднял брови. «Со вчерашнего дня, – повторил он про себя, – и до сих пор не повидал меня? Стал ли он серьезнее? Может, Джино прав и Густав не может руководить бандой? Гадюку всегда вскармливаешь сам, так недавно сказал неаполитанец». Эдуард старался не выказывать мрачных мыслей. На его лице появилась покровительственная улыбка. Он похлопал по плечу своего самого верного соратника – Элиаса.

      – Пойдем выпьем чего-нибудь. В моем горле сухо, как в пустыне.

      Мария стояла у большого стола в комнате, которая служила им и столовой, и гостиной, и спальней. Темные волосы она собрала в пучок и надела чистый фартук на хрупкое тело. Она добавила в бульон еще больше воды. Если были деньги, бульон получался наваристым. Тогда в доме были свежие ньокки, тальятелли, полента или фирменное ризотто Марии. Если денег не было, как сегодня (а такое происходило намного чаще), на обед подавался разбавленный бульон и черствый хлеб. И все-таки Мария улыбалась. Она налила бульон в жестяные миски, которые сослужили им хорошую службу во время плавания, и положила рядом с каждой по тонкому кусочку хлеба.

      Все-таки они ели. Все-таки у нее была семья, а не так, как у Пелегрини, который во время путешествия потерял жену и троих детей.

      Троих детей! Мария замерла. Это, наверное, ужасно – приехать совершенно одиноким в Новый Свет, о котором так много рассказывают. «Тебе никогда не стоит об этом забывать, – подумала она, – ты не одинока. За это ты можешь поблагодарить Бога».

      Мария решила в ближайшие дни снова навестить Пелегрини. Вдруг она услышала снаружи тихий свист.