Дитя огня. Юлия Крён

девушка не ожидала, что женщина с добрыми глазами тоже окажется таковой. Она представилась как мать его сына, а значит, была конкубиной Вильгельма.

      Матильда залилась краской, в то время как Спрота не испытывала ни малейшего стыда. Наоборот, гордость светилась в ее глазах, когда она указывала рукой в том направлении, где раньше девушка видела кузнеца. Там, перед мастерской, играл маленький пухленький мальчик с темными кудряшками. Деревянным мечом он полушутя замахивался на пожилого мужчину, а тот ловко уворачивался от ударов. На поясе у воина висел железный меч, пока еще слишком тяжелый для ребенка.

      – Это Ричард, – сказала Спрота, – наш сын.

      – А я сестра графа, – представилась Герлок.

      В отличие от ее откровенной одежды, такое положение не являлось постыдным, но Матильда вздрогнула от мысли, что сестра Вильгельма в то же время была дочерью Роллона, а он, в противоположность своему сыну, в душе всегда оставался язычником.

      Матильда забыла о голоде и холоде, она хотела только одного – уйти прочь от этих женщин, темноволосого мальчика, воинов.

      – Я не могу здесь находиться, – решительно заявила она, скрестив руки на груди. – Я хочу в монастырь. И я не совсем бретонка, я всю жизнь провела в окружении франков.

      Герлок насмешливо подняла брови:

      – А кто я? Мой дедушка, отец моей матери Поппы, был не кто иной, как Беренгер де Байе, товарищ Роберта – брата короля Эда.

      Матильда не знала этих имен.

      – Я из знатного рода, – продолжила Герлок, – а можешь ли ты сказать о себе то же самое?

      Эти слова были произнесены шутливым, а не язвительным тоном, однако Матильда почувствовала себя неловко, ведь и вправду не могла похвастаться таким же высоким происхождением.

      – Я монахиня, – упорствовала девушка, – и я готовилась принять постриг, когда…

      – Если ты еще не приняла постриг, – перебила ее Герлок, – значит, ты не монахиня!

      – Это ничего не значит, – не отступала Матильда. – Я всю жизнь провела в монастыре и не видела ничего другого.

      Герлок снова хотела что-то возразить, но Спрота жестом велела ей молчать.

      – В Фекане нет женского монастыря, – спокойно сказала она. – А если бы и был, без приданого тебя бы туда не приняли. Его я дать тебе не могу, но, поскольку я должна отблагодарить брата Дадона, здесь ты получишь все необходимое: теплый дом, новую одежду, сытную еду.

      Ее слова звучали очень заманчиво, и на мгновение Матильда готова была отдать жизнь за любое из этих благ.

      В разговор снова вмешалась Герлок.

      – Вот только здесь никто не молится, – съязвила она.

      Матильда в тот же момент хотела заявить, что нет ничего важнее спасения души, тем самым стремясь убедить себя в ничтожности борьбы за существование, которую она вела в лесу вместе с Арвидом и из которой вышла победительницей.

      Но, прежде чем она успела произнести хоть слово, высказывание Герлок опроверг другой человек.

      – Это неправда!

      Матильда