Дитя огня. Юлия Крён

выслушивать такое от женщины. Тем не менее он не произнес ни слова. В конце концов, Авуаза не простая женщина.

      – Будут и другие возможности. Я привыкла ждать. Я жду уже очень давно…

      – Ты уверена, что Матильда вообще что-то помнит?

      – Даже если она не знает, кто она, она должна исполнить свое предназначение! – воскликнула Авуаза. – От судьбы уйти нельзя, ее плетут норны.

      Ей нравилось северное предание о норнах, которые ткут, прядут или вырезают на дощечках судьбы людей, сидя у мирового древа и поливая его живительной водой. В этом не было никакого смысла: ствол давно прогнил, а значит, мир стоит уже не на могучем и крепком, а на трухлявом дереве.

      И христиане, и норманны были правы в одном: земля – это не прекрасное место, а юдоль печали, вечное поле боя. Только относились они к этому по-разному. Иисус Христос прекратил борьбу и взошел на крест, ожидая спасения от Отца Небесного. Северные боги никогда не сдавались – они сражались до конца. Пусть они не отличались ни красотой, ни добротой, ни нежностью, ни милосердием, но всем им была присуща сила.

      Авуаза подняла руку и невольно сжала амулет Тора.

      Даниэль впервые не ухмыльнулся, а посмотрел на нее серьезно:

      – Поразительно! Ты так увлеклась язычеством, что теперь вместо креста носишь руну.

      – Почему тебя это удивляет? Ты ведь и сам давно уже не молишься.

      – Но у тебя был выбор, а у меня нет. Я твой пленник, твой раб. Отпусти меня, и завтра я вернусь в монастырь. Ты же сама перешла на эту сторону, вопреки своему происхождению.

      Авуаза покачала головой:

      – Не вопреки, а именно из-за него.

      Она отпустила амулет и сжала пальцы в кулак.

      – Она мне нужна. Этот Арвид тоже, но прежде всего она… Матильда.

      – Зачем? Неужели только из-за того, что она…

      Авуаза не дала ему договорить.

      – Разве ты не понимаешь? – резко прервала она монаха. – Я продолжаю не только его дело, но и дело своего отца. Мои методы он бы не одобрил, но цель – вполне. Я хочу, чтобы все бретонцы жили в сильной, единой и свободной стране.

      Из далекого детства до Авуазы вдруг донесся голос ее учителя. Хотя ее отец считал, что девочке не обязательно развивать то, чего женщинам не дал Господь – разум и сообразительность, – но все же он хотел, чтобы она научилась уважать историю своей земли. Поэтому учитель рассказывал Авуазе о великих королях, которые создавали облик Бретани и имена которых она должна была неустанно повторять: Номиноэ, Эриспоэ, Саломон…

      Вопреки мнению отца, девочка оказалась умной и, слушая учителя, поняла, что великие короли не всегда были великими и даже тот, чье имя спустя столетия произносят только шепотом, мог прожить никчемную жизнь.

      Во времена правления Номиноэ Бретань была еще ничтожно мала, Эриспоэ немного расширил свои владения, а Саломон присоединил к Бретани Котантен и Бессен. Но все это ни к чему не привело: северные воины, напавшие на