Дитя огня. Юлия Крён

Плоть не имела никакого значения там, где заботились о спасении бессмертной души. И даже здесь, где казалось, что душа погибает, тело Матильды не выглядело цветущим. Оно стало ее врагом и то и дело угрожало подчинить себе ее волю – волю к продвижению вперед, волю к жизни.

      Однажды ноги Матильды свело судорогой, и девушка заплакала от жуткой боли. Заметно смутившись, Арвид жестом предложил ей сесть и принялся осторожно разминать ее ступни у себя на коленях. Боль сменилась наслаждением. Таких ощущений Матильда в монастыре не испытывала, и сначала ей было неловко. Однако она смущалась не настолько сильно, чтобы убрать ноги и отказаться от помощи. А поскольку удовольствие от прикосновений Арвида было сильнее, чем стыд, девушка отважилась нарушить молчание, которое часто воцарялось между ними за два дня, прошедшие с момента их побега.

      – Расскажи мне о Жюмьежском монастыре. Говорят, он очень большой.

      – Уже нет, – коротко ответил Арвид. – Много лет назад его разрушили норманны. С тех пор он так и не был восстановлен, хотя монахи над этим работают. Я и сам перетаскал много камней.

      Поэтому у него такие сильные руки – руки, которые теперь, разминая ее ступни, казались очень мягкими и нежными. В нем было много противоречий: тонкие черты лица, отличающие людей знатного происхождения, и способность жестоко и хладнокровно убивать животных, присущая охотникам и крестьянам; грусть, которая часто затуманивала его взгляд, и внезапная ярость, которая порой его охватывала. Арвид так боялся, что никогда не выберется из этого леса, и так настойчиво стремился найти дорогу, несмотря на опасность. Казалось, что воспоминание о монастыре скорее мучило его, чем придавало ему сил, и Матильда быстро сменила тему.

      – Расскажи мне о Нормандии, – попросила она, – расскажи о графе Вильгельме.

      В монастыре то, что происходило вне его стен, не имело значения. И хотя здесь, в лесу, Матильда была так же отрезана от мира, если будет на то воля Божья, когда-нибудь они выйдут из леса, и тогда ей придется осваиваться в новом окружении. Чем больше она будет о нем знать, тем легче ей будет справиться с этой задачей.

      – Граф Вильгельм – сын Роллона.

      Матильда вздрогнула: о Роллоне – разбойнике с севера, который совершал набеги на Францию, принося с собой смерть и ужас, – говорили даже в отдаленных монастырях. В свое время король Карл смог остановить его – но не мечом, а словом. После переговоров Роллон получил земли, которые и без того уже захватил, в качестве феода, а взамен принял христианство и стал строить церкви, вместо того чтобы разрушать их. Роллон поднял край из руин и установил в нем порядок и дисциплину – несомненно, это было его заслугой. Однако ходили упорные слухи о том, что в глубине души он оставался язычником и, даже лежа на смертном одре, отдавал приказы о человеческих жертвоприношениях.

      – В отличие от Роллона, его сын Вильгельм с рождения воспитывался в христианском духе, – продолжил Арвид, – и в данном случае