Никаких вам золушек. Чтиво для практически взрослых. Валерий Вайнин

впустить…

      – Митагава-сан, мой волк будет ночевать со мной.

      Переглянувшись с самураями, сёгун обреченно вздохнул.

      – Ладно, будь моим гостем вместе с волком.

      Коня царевича поместили в конюшню, где щедро насыпали ему овса. А самому Василию с волчицей, накормив их и напоив, отвели отдельную комнату. При этом царевичу, по японскому обычаю, постелили на полу, где он моментально уснул как убитый.

      Пробудился он ранним утром от мерного звона в голове. Открыв глаза, Василий помассировал себе виски. Звон, однако, не прекращался: он исходил из глубины дома. Солнце из окна освещало волчицу, насторожившую в недоумении уши. Царевич поинтересовался, зевнув:

      – Кузня у них тут, что ли, работает?

      – Бог его знает, – отозвалась волчица. – С самого рассвета стоит этот тарарам. Здоров же ты дрыхнуть.

      – Ещё проспал бы столько же. – Потянувшись, Василий встал и оделся. – Пошли, – сказал он, открывая дверь, – посмотрим, что там за дела.

      Обойдя добрую половину дома, в одной из комнат они обнаружили наконец источник этого беспрерывного звона. Сёгун Митагава, одетый лишь в подштаники, восседал возле кучи золотых монет, держа на коленях янтарную шкатулку раджи. Глаза его алчно горели, волосы слиплись от пота. Сёгун бросал в шкатулку монеты и вытаскивал, бормоча: «Из одной – три. Из трех – девять. Из девяти – двадцать семь». На этой цифре он ссыпал содержимое шкатулку в общую кучу, затем брал монету и начинал всё сначала: «Из одной – три. Из трёх – девять…» Взмыленные самураи наполняли монетами мешки и волокли их в закрома. Но, несмотря на то, что все двенадцать воинов носились туда-сюда как ошпаренные, куча золота стараниями их господина заметно росла.

      – Бог в помощь, – скрывая усмешку, пожелал Василий.

      Смахнув со лба пот, сёгун нежно погладил шкатулку.

      – Клянусь Буддой, она самая настоящая.

      Волчица фыркнула. Сёгун настороженно на нее взглянул, но, ничего подозрительного не заметив, милостиво махнул рукой.

      – Ладно, после завтрака можете отправляться в Китай: дочь готова. Но только… уж извини, Василий-сан, самураев я с вами не пошлю. Без них мне тут не управиться.

      Царевич едва сдерживал смех.

      – Ну что ж, таскать вам – не перетаскать.

      Сёгун удовлетворенно кивнул и возобновил добычу золота из янтарной шкатулки.

      Завтраком, однако, их накормили. Затем вывели осёдланного коня царевича и еще одного для невесты китайского императора. Кусика была одета в дорожное кимоно, тщательно причесана и выглядела счастливой. Усадив дочь в седло и простившись, сёгун посетовал:

      – Жаль, Василий-сан, что не ты на ней женишься.

      Волчица угрожающе обнажила клыки.

      – О-о-о! – с грустью произнесли стоящие на крыльце самураи.

      Царевич вскочил на коня.

      – О чем жалеть, Митагава-сан? Кусика сделала выбор.

      Девушка лукаво потупила взор.

      – Воля отца – для меня закон.

      – Вертихвостка, – проворчал сёгун. – Я приеду к тебе