Маг и его кошка. Алина Лис

часть Кастелло ди Нава. С этим нужно что-то сделать. Немедленно!

      – Что за причина такой ужасной спешки?

      Элвин оглядывается с опаской, словно собирается поведать мне важную тайну. Потом склоняется почти к самому уху и шепчет:

      – Мне скучно.

      Я прыскаю, но тут же делаю строгое лицо.

      – Займитесь переводом, сеньор.

      – Я занимался им весь вчерашний день и сегодня больше шести часов. Я думаю и вижу сны на древнеирвийском. Еще немного – и окончательно забуду прочие человеческие языки. Тогда вы лишитесь удовольствия понимать мои колкости.

      Прежде чем я успеваю сказать, что только об этом и мечтаю, он берет меня под руку.

      Что за отвратительная самоуверенность? Отчего он так убежден, что я последую за ним? И почему я не возмущаюсь, но покорно позволяю ему увлечь себя по коридору?

      – Бросьте, – рассуждает маг. – Грешно держать человека в неведении. Я уже почти два месяца брожу только привычными маршрутами из опасения заблудиться, умереть с голоду и пополнить ряды ваших фамильных привидений. Вы же добрая квартерианка, сеньорита, значит должны помочь. Покажите ваше фамильное гнездо.

      Сопротивляться этому напору непросто. А главное – не хочется.

      – Погодите! – я вырываю руку. – Надо кликнуть вдову Скварчалупи.

      – О нет! Только не это, Франческа. Разве вы не знаете, что присутствие рядом пожилых склочных женщин вызывает меланхолию и разлитие черной желчи?

      Вдову Скварчалупи трудно любить. Она всегда всем недовольна, особенно мною. Ей не в радость танцы, музыка, смех и любое движение. Будь ее воля, дуэнья бы только сидела с пяльцами у окна, осуждала знакомых и жаловалась на хвори.

      Но я знаю – у нее была тяжелая жизнь и в глубине души вдова очень несчастна. В ответ на насмешки мага я проявляю подчеркнутое сочувствие к сетованиям сеньоры.

      Однажды Элвин пробовал уколоть меня рассуждениями о том, как приятно видеть такую самоотверженную заботу. Я испортила ему удовольствие, сделав вид, что принимаю слова за чистую монету.

      – Она моя дуэнья! Нам неприлично оставаться наедине.

      – Разве мы одни? В замке полно народу. Не будьте жестоки, леди. Дайте вдове без помех насладиться сиестой.

      И я подчиняюсь.

      Мы проходим по верхней галерее, рассматривая портреты моих предков. Я рассказываю историю рода Рино. Элвин награждает каждую работу меткими забавными комментариями. Против воли снова смеюсь над его злыми шутками.

      – Вы были прехорошенькой девочкой, сеньорита.

      Наш семейный портрет. Мне на нем пять лет, и, по мнению всех домочадцев, я похожа на маленького фэйри. Сотни кудряшек, бархатный берет, платье в оборочку.

      – А это что за юный шкодник?

      – Мой брат.

      – Плохо получился. Художник работал с похмелья?

      Да, у Риккардо на картине слишком простодушный и одновременно озорной взгляд. Обычно брат куда серьезнее. И все же маг несправедлив к живописцу.

      – У вас ведь больше нет братьев и сестер?

      – Нет. Отец женился еще дважды, но вторая жена была бесплодна.