Проклятие семьи Грин. Стивен Ван Дайн

резкий предостерегающий взгляд. Неловкое молчание прервал Честер:

      – Придержи язык, Сиб!

      Сибелла пожала плечами и отошла к окну. Вэнс как ни в чем не бывало продолжил беседу:

      – Еще кое-что, мисс Грин. Вы двинулись в темноте к выключателю, и до вас кто-то дотронулся. Где вы находились?

      – Примерно на полпути к двери.

      – Вы сказали, что вас коснулась рука. Коснулась как? Вас оттолкнули или, наоборот, постарались схватить?

      Она покачала головой.

      – Не совсем. Как же объяснить… Я на нее наткнулась. Будто кто-то протянул ее в мою сторону.

      – А рука большая или маленькая? Сильная или слабая?

      Снова воцарилось молчание. Тяжело дыша, Ада испуганно покосилась на Сибеллу, которая разглядывала черные качающиеся ветви деревьев за окном.

      – Я не знаю. Говорю же, не знаю! – сдавленно воскликнула она с мукой в голосе. – Я не обратила внимания. Это было так неожиданно. Так ужасно.

      – И все-таки у вас было определенное ощущение, – продолжал Вэнс настойчиво. – Женская рука или мужская?

      Сибелла быстрыми шагами вернулась к кровати. Ее щеки были мертвенно бледны, глаза горели. Секунду она смотрела на страдающую девушку, а затем решительно обернулась к Вэнсу.

      – Внизу вы спрашивали, кто мог это сделать. Я тогда промолчала, а теперь скажу. Я вам скажу, кто убийца! – Она мотнула головой в сторону кровати и трясущейся рукой указала на лежавшую в ней фигуру. – Вот ваш убийца! Эта слезливая приживалка, ангел во плоти. Змея подколодная!

      Обвинение было столь невероятным, столь внезапным, что какое-то время все молчали. С губ Ады сорвался стон, и она в отчаянии судорожно вцепилась доктору в руку.

      – Сибелла! Как ты можешь!

      Вонблон гневно выпрямился и хотел что-то сказать, но Сибелла уже продолжала свою ошеломляющую сбивчивую обвинительную речь:

      – Да-да, она! Столько лет дурачила всех в доме, а теперь водит за нос полицию. Она нас ненавидит с тех самых пор, как отец привел ее сюда. Завидует нашему богатству, крови в наших жилах. Ведь одному богу известно, какая течет в ней. Ненавидит, потому что нам неровня. С радостью отправит всех нас в могилу. И начала с Джулии, потому что та занималась хозяйством и следила, чтобы она не ела хлеб даром. Она нас не выносит и вот придумала, как убрать с дороги.

      Больная на постели жалобно смотрела по очереди на всех присутствующих. В ее глазах не было и тени возмущения, только ошеломленность, словно она не верила в реальность происходящего.

      – Крайне любопытно, – протянул Вэнс, все это время не спускавший с Сибеллы глаз.

      Не столько сами слова, сколько звучавшая в них ирония приковала к нему все взоры.

      – Вы в самом деле обвиняете сестру? – переспросил он вежливо, почти дружелюбно.

      – Да! – дерзко заявила Сибелла. – Она нас ненавидит.

      – Ненавидит… – Вэнс улыбнулся и продолжил без тени неодобрения: – Я как-то не заметил ни в одном из Гринов избытка родственных чувств. Ваше обвинение основано на чем-то конкретном?

      – А то, что мы ей мешаем и что, убрав других