Один в поле воин. Виталий Каплан

взяли?

      – Да он ребят совсем запытал, типа что это было? Почему люди по воздуху летали, почему запертые двери сами открывались, почему водители у интернатских ворот послушно ждали и денег не просили? Короче, он от них не отставал, ну и они решили, что парень вроде надёжный… в Москве уже посоветовались в своих отрядах, устроили проверочку… ну и открыли тайну. И стали потом думать, в какой бы ему отряд… а так получилось, что все они далеко живут, ну и решили подобрать тот, который поближе, чтобы не ездить через полгорода. А ближе всего наша «Ладонь». Ну, связались с Игреком, объяснили ситуацию. Тот даже обрадовался – молодёжи мало, одни старики, большинству около пятнадцати, мы уйдём – и кто останется? Так что дали ему силу, и стал он волнорезовцем. Ну и через полгода уже меня…

      – А что же, этот их Семён Ильич не заметил, что половина народа куда-то сорвалось? – сообразил вдруг Саня.

      – Они ж не идиоты! – наставительно сказал Ванька. – Они учёные. Ленку Птицину с учителем оставили, она его волшебством успокаивала, типа всё нормально, ребята просто гуляют, позвонили типа, сказали, что к десяти вернутся, а вам, Семён Ильич, баиньки бы надо, день тяжёлый был… и таблеточку от давления не забудьте принять…

      – А родителям Серёга рассказал, что в Питере было? – Сане хотелось расставить все точки над «i». – Или тоже решили не волновать?

      – Ну, в общих чертах! – ответил Ванька. – У нас ведь папа такой, что сразу всё чует. Короче, про волшебство Серёга не говорил, а сказал, будто мобильник у него не отобрали, и уже там, в изоляторе, он вдруг заработал, и Серёга смог дозвониться до Антона, это самый старший тогда у них был, в секции. Ну и типа ребята поймали тачку, поехали в этот самый интернат и сумели убедить директора, что ошибка вышла. Про старшаков и как им вломили, конечно, он говорить не стал.

      – И что папа сделал? – задал Саня естественный вопрос. – Сильно ругался?

      – Сильно! – закатил глаза Ванька. – Я от него таких слов раньше вообще не слышал. Короче, он напряг свои связи, коллег тоже дёрнул, и московских, и питерских. В общем, менту дежурному строгий выговор с занесением, а в интернате зама по режиму вообще вышибли. Папа сказал – пинком под зад.

      – А где ваш папа работает, что у него такие связи? – заинтересовался Саня. – В полиции, да?

      – Не, – пояснил Ванька. – Совсем наоборот. Он у нас журналист. Сейчас главный фотограф в газете «Сверхновости». А у журналистов знаешь сколько связей, сколько знакомств? Он, может, пять лет назад у какого-то ментовского генерала интервью брал, а контакты остались, и если что, позвонит, попросит помочь. С журналистами шутки плохи! – возвестил он. И, помолчав, добавил: – Если журналисты не лохи!

      – Прямо в рифму! – пришёлкнул языком Саня. – Как это у тебя получается? И с Дениской этим тоже.

      – Сам не знаю! – честно ответил Ванька. – Про меня говорят: язык без костей. Но ведь он у всех без костей… А ещё я в театральной студии занимаюсь, тоже многому научился. Кстати, у нас там есть волнорезовские – и Катька Дроздова, и Юлька