Мелкие боги. Терри Пратчетт

Я даже начал подумывать, что я – черепаха, которой пригрезилось, будто она – бог. Настолько плохо мне было.

      – Возможно, все так и есть, – сказал Брута.

      – Твои ноги распухнут и уподобятся стволам деревьев! – рявкнула черепашка.

      – То есть… то есть, – перебил Брута, – ты утверждаешь, что пророки… это обычные люди, которые что-то там написали?!

      – Ну да!

      – И ты им ничего не говорил?

      – Говорил, наверно, – откликнулась черепашка. – За последние несколько лет я столько всего забыл…

      – Но если ты ползал в виде черепахи, кто ж тогда слушал обращенные к тебе молитвы? Кто принимал жертвоприношения? Кто судил мертвых?

      – Не знаю, – ответила черепашка. – А раньше кто всем этим занимался?

      – Ты!

      – Да?

      Брута заткнул уши пальцами и открыл их только на третьем стихе «Безбожники, Убойтесь Гнева Омьего».

      Через пару минут черепашка высунула голову из панциря.

      – Послушай, – сказала она, – а сжигая безбожников… вы им тоже что-то поете?

      – Нет!

      – Слава мне. Они умирают без мучений. Можно я кое-что скажу?

      – Если ты еще хоть раз поставишь под сомнение мою веру…

      Черепашка замолчала. Ом покопался в своей увядающей памяти. Потом провел по земле лапкой.

      – Я помню день… Солнечный летний день… Тебе было… тринадцать…

      Бесстрастный тоненький голос говорил монотонно. От удивления рот Бруты открывался все шире и шире.

      – Откуда тебе это известно? – наконец спросил он.

      – Ты ведь веришь в то, что Великий Бог Ом следит за всеми твоими поступками?

      – Ты – черепаха, ты не мог…

      – Незадолго до того, как тебе исполнилось четырнадцать, твоя бабушка выпорола тебя за то, что ты украл сливки из кладовой, хотя ты этого не делал. Она заперла тебя в твоей комнате, а ты пробормотал ей вслед: «Чтоб ты…»

      «Должно явиться знамение, – думал Ворбис. – Знамение всегда является, главное – знать, куда смотреть. Пути Господа неисповедимы, но мудрец умеет сделать так, чтобы Бог повстречал его на Своем пути».

      Он шел по Цитадели. Ворбис каждый день обходил нижние уровни, но, разумеется, всегда в разное время, и всякий раз он следовал другим маршрутом. Одним из удовольствий в жизни – по крайней мере, из более или менее понятных нормальным людям – Ворбис находил рассматривание лиц скромных членов духовенства, когда священнослужители, ничего не подозревая, выныривали из-за угла и сталкивались лицом к подбородку с дьяконом святой квизиции Ворбисом. За этим всегда следовал судорожный вдох, свидетельствующий о нечистой совести. Ворбис любил выявлять и искоренять всякую нечистую совесть. Впрочем, какая совесть никогда не страдала виной? А вина – это смазка, при помощи которой вращаются колеса власти.

      Он вышел из-за угла и увидел на противоположной стене грубое изображение овала с грубыми лапками и еще более грубыми головой и хвостом.

      Ворбис улыбнулся. В последнее время таких изображений становилось все больше. Пусть ересь нагноится, пусть выйдет на поверхность, как нарыв. Ворбис умел управляться