Мелкие боги. Терри Пратчетт

Великого Бога Ома столь таинственны, столь неисповедимы…

      Высоко в небе. Только свист ветра в перьях.

      Орел парил на ветру и смотрел вниз на игрушечные здания Цитадели.

      Он где-то ее выронил и теперь никак не мог отыскать. Она где-то там, внизу, на этом крошечном зеленом пятнышке.

      Пчелы весело жужжали в бобовых цветах. Солнце немилосердно жгло панцирь Ома.

      И для черепах тоже имеется своя преисподняя.

      Он слишком устал, чтобы шевелить лапками. Но другого способа не было. Или высунуть голову как можно дальше и мотать ею в надежде перевернуться.

      Если не остается верующих в тебя, ты умираешь. Основную проблему мелких богов всегда составляли верующие. Но ты так же умираешь, когда умираешь.

      Частью мозга, не занятой мыслями о нестерпимой жаре, он воспринимал ужас и замешательство Бруты. Не следовало так поступать с пареньком… Он и не думал следить за ним. Да и какой бог станет заниматься подобной ерундой? Кого волнует, чем там заняты люди? Вера – вот что главное. Он просто заглянул пареньку в голову и извлек оттуда воспоминания, как фокусник извлекает из своего уха яйцо. Просто фокус, просто хотел произвести впечатление.

      «Я лежу на спине, становится все жарче, и скоро я умру…

      И тем не менее… и тем не менее этот поганый орел выпустил меня прямо над компостной кучей. Клоун какой-то, а не орел. Все вокруг построено из камня, на камне и в каменистой местности, а он умудрился отпустить меня над тем единственным местом, которое прекратило мой полет, но не мою жизнь. Мало того, я тут же умудрился наткнуться на самого настоящего верующего.

      Очень странно. Можно было бы принять за промысел божий, если б я сам не был богом… пусть лежащим на спине, страдающим от жары и готовящимся к смерти…»

      А этот человек, который его перевернул. Выражение его мягкого лица. Ом хорошо его запомнил. Выражение не жестокости, нет, но какого-то другого уровня существования. Выражение абсолютного, ужасного умиротворения…

      Солнце закрыл чей-то силуэт. Ом прищурился на Лю-Цзе, а тот в свою очередь взирал на рептилию с добрым, хоть и перевернутым сочувствием. А потом он взял и поставил черепашку на лапки. После чего поднял метлу и ушел, даже не оглянувшись.

      Ом, с трудом переводя дыхание, припал к земле, но затем, отдышавшись, немного повеселел.

      «И все-таки кто-то там, наверху, любит меня, – подумал он. – И этот «кто-то» – Я».

      Сержант Симони наконец вернулся к себе домой и только там развернул свой клочок бумаги.

      И нисколечко не удивился, увидев маленькое изображение черепахи. Ему повезло.

      Этого момента он ждал всю жизнь. Кто-то должен привести в Омнию носителя Истины, дабы он стал символом движения. И это сделает он, сержант Симони. Жаль только, Ворбиса нельзя убить.

      Нет, это должно произойти на глазах у всех.

      Перед Великим Храмом. Иначе никто не поверит.

      Ом ковылял по занесенному песком коридору.

      После исчезновения Бруты он немножко побездельничал. Бездельничание – это еще одно умение, которым в совершенстве владеют черепахи.