Дамы и Господа. Терри Пратчетт

формы. Они даже не были расположены в каком-то определенном порядке. И солнечные лучи не падали на рассвете определенного дня на определенный камень. Кто-то просто приволок в лес восемь глыб и воткнул их по окружности.

      Однако погода здесь была другой. Поговаривали, что если начинался дождь, то внутри круга это происходило на несколько секунд позже, чем снаружи, как будто капли падали откуда-то издалека. И то же самое случалось, когда на солнце вдруг набегала какая-нибудь тучка, – внутри круга солнечный свет исчезал на пару секунд позже.

      Через несколько минут Вильяму Скрябу предстояло умереть. Сразу необходимо отметить, что ему не следовало охотиться на оленей не в сезон, тем более на такого прекрасного самца и уж тем более на красного овпцепикского оленя, который официально был признан вымирающим. Впрочем, как уже говорилось выше, опасность полного и окончательного вымирания нависла скорее над Вильямом Скрябом.

      Олень шел впереди и так громко шуршал папоротником, что со следа не сбился бы даже слепой.

      Скряб крался за ним.

      Туман все еще нависал над камнями, но его сплошной покров уже превратился в рваные полосы.

      Олень приблизился к кругу и остановился. Нерешительно потоптался на месте, потом оглянулся и вдруг увидел Скряба.

      Охотник вскинул арбалет.

      Олень повернулся и прыгнул между камней.

      После этого момента воспоминания становятся отрывочными. Первое…

      …Касалось расстояния. Диаметр окружности составлял всего несколько ярдов, она просто не могла содержать такое большое пространство.

      Следующее…

      …Касалось скорости. Что-то выходило из круга, какая-то белая точка, становившаяся все больше и больше.

      Арбалет был наведен на цель, но сильным ударом существо вырвало оружие из рук Скряба, а потом появилось ощущение…

      …Покоя.

      И краткое воспоминание о боли.

      Вильям Скряб умер.

      Вильям Скряб глядел сквозь пальцы на примятый папоротник. А примят он был потому, что в папоротнике валялось тело Вильяма Скряба.

      Свежеумершие глаза осмотрели окрестности.

      У мертвых не бывает галлюцинаций. Смерть похожа на пробуждение после хорошей попойки: сначала – пара секунд невинной свободы, и только потом вы начинаете вспоминать поступки прошлого вечера, казавшиеся тогда столь логичными и смешными. Затем вы припоминаете действительно поразительную выходку с абажуром и двумя воздушными шарами, над которой все хохотали до боли в животе. После чего осознаете, что сегодня вам предстоит посмотреть людям в глаза, только сегодня вы трезвы и они тоже трезвы, а главное – и вы и они помните.

      – О, – изрек Скряб.

      Ландшафт словно обволакивал камни. Когда смотришь с другого плана существования, все кажется столь очевидным…

      Очевидным. Никаких стен, только двери. Никаких кромок, только углы…

      – ВИЛЬЯМ СКРЯБ?

      – Да?

      – ПРОШУ ПРОСЛЕДОВАТЬ СЮДА.

      – Ты тоже охотник?

      – СКОРЕЕ ВОР,