Движущиеся картинки. Терри Пратчетт

висели восемь глиняных слоников, один из которых после прикосновения казначеева пальца величаво раскачивался теперь взад-вперед.

      Аркканцлер заглянул внутрь.

      – Сплошные рычаги и мехи, – с неудовольствием отметил он.

      Казначей повернулся к управительнице хозяйством Университета.

      – Так что же все-таки случилось, госпожа Герпес?

      Госпожа Герпес, необъятная, розовая, затянутая в корсет, пригладила свой рыжеватый парик и выпихнула вперед тщедушную уборщицу, которая до той поры держалась в ее тени.

      – Расскажи его светлости, Ксандра, – приказала она.

      Сразу стало ясно, что Ксандра готова раскаяться в собственном усердии.

      – Я, сэр, с позволения, сэр, вытирала, так сказать, пыль…

      – Пьыль вытьирала, – пояснила госпожа Герпес.

      Когда у госпожи Герпес случался острый приступ респектабельности, она начинала говорить так, как, согласно ее мнению, говорили высокопоставленные персоны, которые, разумеется, никогда не обладали такой богатой фантазией, как у госпожи Герпес.

      – …И тут как зашумит…

      – Он зашюмель, – сказала госпожа Герпес. – Поэтомю она тут же пришьла ко мне, твоя светлость, согласно инструкции.

      – Что это был за шум, Ксандра? – как можно мягче спросил казначей.

      – С вашего позволения, сэр, вроде как… – Она прищурилась. – Уамм… уамм… уамм… уамм… уаммуаммуаммУАММУАММ… плюм, сэр.

      – Плюм, – многозначительно повторил казначей.

      – Да, сэр.

      – Плюмъ, – эхом откликнулась госпожа Герпес.

      – Это он в меня харкнулся, сэр, – поведала Ксандра.

      – Направиль слюну, – поправила ее госпожа Герпес.

      – По-видимому, один из слонов выплюнул маленький свинцовый шарик, господин, – предположил казначей. – Что и было озвучено как, э-э… «плюм».

      – Вот ведь гадина, – отозвался аркканцлер. – Распустились… Нельзя допускать, чтобы всякий горшок на людей харкал.

      Госпожа Герпес содрогнулась.

      – С какой стати он это сделал? – спросил Чудакулли.

      – Понятия не имею, господин. Я думал, что, возможно, ты знаешь. Если не ошибаюсь, в годы твоей учебы Риктор читал здесь лекции. Госпожа Герпес очень обеспокоена, – добавил он тоном, ясно указывающим на то, что, когда госпожа Герпес чем-то обеспокоена, лишь очень неразумный аркканцлер отнесется к этому без должного внимания. – Обеспокоена тем, что персонал может подвергнуться магическому воздействию.

      Аркканцлер постучал по горшку костяшками пальцев:

      – Что, старый Числитель Риктор? Неужели он?

      – Очевидно, так, аркканцлер.

      – Сумасшедший был тип. Считал, что все на свете можно измерить. Не только длину, вес и прочее, а вообще все. Всякое существующее нечто можно измерить, твердил он нам. – Взор Чудакулли затуманился от воспоминаний. – Разные странные штуки создавал. Считал, что можно измерить правду, красоту, мечты, надежды и все такое. Значит, это одна из игрушек Риктора? Интересно, а что она измеряет?

      – Я дюмаю, –