Беглые в Новороссии (сборник). Григорий Петрович Данилевский

такое?

      Смотрит… Окна дома ярко освещены. В зале стоят также освещенные, бледные от испуга, его советчики Абдулка и Самуйлик.

      – Что это?

      – Избы батрацкие горят, огонь к овчарням перебрасывается… Это они; тот-то бурлака, верно, поджег-с!

      Молча взошел Панчуковский опять на балкон.

      – Отдайте нам девку! Девку отдайте! – доносились голоса сквозь дождь с пригорка.

      – Фу ты, пропасть! – сказал в свой черед, не выдержав, Панчуковский. – Да что же это со мной делается? Иди, Абдул, бери Оксану, отдай им… Вот не ожидал!

      – Мы уже ходили к ней, Владимир Алексеич; да она сама теперь напугалась: сидит и дрожит; боится и выглянуть на эти чудеса.

      – С чего же это все нам сталось, Абдул?

      – Жид-шельма, должно быть, удрал со страху; они, верно, разбили бочку и перепились.

      – Кричи же им, Абдул, что я все отдам: и Оксану, и деньги, какие просят, чтобы только унялись!

      Стал опять кричать Абдул, ничего не выходит. И звонкий дотоле голос его едва долетал через ограду, в шуме и в реве пожара, истреблявшего батрацкие хаты. А от шинка неслись звуки бубна и песен, несмотря на дружный дождь, шедший с вечера. Но небывалая ночь кончилась. Стало светать. Густые туманы клубились вдали. Пожар не пошел далее.

      От толпы подошла к воротам новая куча переговорщиков; все они были пьяны и едва стояли на ногах.

      – Что вам?

      – Мы до полковника… пустите, мы за делом…

      – Зачем?

      – Дайте нам девку нашу да бочку водки еще; мы уйдем.

      – А кнутов? – закричал, не выдержав, Абдулка в щель ворот.

      – Нет, теперь уж нас никто не тронет; мы бурлаки, а бурлаков турецкий салтан берет теперь под покров!

      Такие толки действительно в то время ходили между беглыми.

      Пока люди полковника переговаривались с пьяными депутатами, сам Панчуковский, совершенно растерянный, сидел у письменного стола.

      – Не догадался я, забыл послать ночью верхового в город или хоть к соседям; кто-нибудь прорвался бы на добром коне. А сегодня уже поздно: они оцепили хутор Кругом и, как видно, идут напролом! Поневоле тут и о голубиной почте вспомнишь.

      Панчуковский написал наскоро письмо к Шутовкину, прося его дать знать об этих событиях в стан и в город, и позвал Самуйлика.

      – Ну, Самуйлик, бери же лучшего коня да скачи к Мосею Ильичу на хутор, напролом; авось проскочишь… А ее я выпущу!

      Вздохнул Самуйлик, вспоминая собственные советы и предостережения полковнику, когда тот замышлял об Оксане. Но не успел Панчуковский передать кучеру письма, как с надворья раздались новые крики.

      – Что там? – спросил полковник и подбежал к окну.

      – На ток, на ток! – ревела толпа, подваливая снова от шинка. – Скирды зажигать! Не соглашаются, так на ток! Небось выдадут тогда! Валяй, а не то так и нивы запалим!

      Опять загудели крики. Пьяные коноводы направлялись уже к току. Душа Владимира Алексеевича начинала уходить в пятки. Но в это время вдали,