Рассказы о чудесах. Елена Степанян

что пока мы с вами беседуем, родственники вашего покойного друга затеяли или вот-вот затеют судебный процесс против вас. То, что вы были посредником между вашим благодетелем и синьорой Лаурой, ни для кого не секрет. Ее мужу вы тоже придетесь очень кстати в качестве виновника его преступления. Вас обвинят в убийстве с целью получения наследства (постукивает по шкатулке) и в соответствии с законом казнят.

      Иосиф. Я это заслужил! Пусть моя вина падет мне на голову.

      Сальвини. Безумный! Ты упиваешься своей так называемой виной и, как все безумцы, видишь в целом мире одного себя! Едва по городу пройдет слух о том, что еврей стал причиной гибели католика, вся злоба, что накопилась во всех закоулках Рима, падет на еврейское гетто! Ты хочешь стать повинным и в этой крови?

      Иосиф. Нет! Нет! Лучше покончить с собой! Только это мне осталось, чтобы до конца погубить свою душу!

      Сальвини. Ты ничего этим не изменишь. Это будет расценено, как признание своей вины. Они решат, что ты испугался суда и казни.

      Иосиф (после некоторого раздумья). Вы к чему-то клоните! Говорите скорее!

      Сальвини. У тебя есть единственный выход: креститься и вступить в наш орден. Тогда тебя пальцем никто не тронет. Наследники Лоренцо не посмеют судиться с орденом.

      Иосиф. Они получат все без суда! Я уничтожу завещание.

      Если я продаю душу дьяволу, я не обязан приплачивать.

      Иосиф возится со шкатулкой, пытаясь открыть ее ключом.

      Сальвини (усмехаясь). Один мудрец говаривал, что дьявол – это собака, которая гонится за человеком, пока он не вернется домой. Но я, признаться, и сам боюсь собак.

      Иосиф. Вот оно! (Достает завещание и рвет его на клочки.)

      Сальвини. Вот первый смелый шаг на новом пути! Я пожалел бы об этих деньгах, если бы ты не стоил во сто крат дороже.

      Сцена тринадцатая

      Поле. Вдали лес. Крестьяне сидят у костра.

      Женский голос (поет).

      Заходит солнце, меркнет небо голубое,

      Заходит солнце, наступает черный час!

      Не плачь, любимый, до рассвета я с тобою,

      А утром солнце навсегда взойдет для нас!

      Заходит солнце, оставляя нас в печали,

      Тревожит сердце убывающим лучом,

      Не плачь, любимый, я с тобою, как в начале,

      Ты на рассвете меня не спросишь ни о чем!

      Входит Шлойма – глубокий старик.

      Шлойма. Мир вам, добрые люди, пустите старика к огню погреться!

      Первый. Садись, конечно, дедушка! Ты ведь еще и голоден, наверное! Сейчас мы тебя накормим! (Голоса:

      Вот сюда иди! Давай двигайся!) Далеко ль путь держишь?

      Шлойма. Далеко, детки! На север, в город Амстердам!

      Второй. Ух ты! Да это же через весь мир!

      Шлойма. Да! Я вот думал, что уже весь мир обошел, а там, оказывается, ни разу не был!

      Первый. А что у тебя за дела в этом Амстердаме?

      Шлойма. Да никаких дел нет! Наоборот, хочу там все свои дела и закончить! Прослышал я, что кто-то открыл в Амстердаме «Приют для вечных странников». Ну, Шлойма, сказал я себе, это как раз