Голодный дом. Дэвид Митчелл

А…

      – О, Рита, вы нас нашли!

      Из решетчатой штуковины, похожей на туннель, увитый лозой с висячими гроздьями белых и лиловых цветов, выходит женщина. Она мамина ровесница, но стройная, не изможденная, одетая в наряд под стать ее саду.

      – Мы вчера с вами поговорили, я трубку положила и только тогда сообразила, что со стороны проулка Слейд нас отыскать сложно будет… Надо было, конечно, к парадному подъезду вас отправить, но мне очень хотелось, чтобы вы Слейд-хаус из сада увидели, во всем его великолепии.

      – Добрый день, леди Грэйер, – отвечает мама, подражая знатным дамам. – Что вы, мы…

      – Прошу вас, Рита, зовите меня Норой – все эти титулы такую скуку навевают. Я вижу, вы уже познакомились с Ионой, нашим местным человеком-пауком.

      У леди Грэйер черные, как у Ионы, волосы и рентгеновский взгляд. Я отвожу глаза.

      – А этот юноша, должно быть, Нэйтан, – говорит она, пожимая мне руку (пальцы пухлые, но сильные). – Твоя мама мне о тебе рассказывала.

      – Приятно познакомиться, Нора, – отвечаю я, как взрослый в фильме.

      – Нэйтан! – чересчур громко восклицает мама. – Леди Грэйер тебе пока не предлагала называть ее по имени.

      – Ничего страшного, – говорит Нора Грэйер. – Пусть называет.

      Яркий день плывет перед глазами.

      – Ваше платье очень подходит к саду, – говорю я.

      – Какой тонкий комплимент, – говорит леди Грэйер. – Спасибо. Ты тоже прекрасно выглядишь. Галстук-бабочка – изящный аксессуар.

      Я высвобождаю руку.

      – Нора, а у вас была лунно-серая кошка?

      – Была ли у меня кошка? Когда? Недавно или в детстве?

      – Сегодня. Она там, в проулке, – показываю я. – У самого угла. Она сдохла.

      – Нэйтану свойственна непосредственность, – говорит мама странным, напряженным голосом. – Нора, если это и вправду ваша кошка, позвольте…

      – Не волнуйтесь, в Слейд-хаусе кошек уже много лет не держат. Я позвоню нашему дворнику, попрошу, чтобы бедное животное похоронили честь по чести. Очень любезно с твоей стороны, Нэйтан. Доброту ты наверняка от матери унаследовал. Надеюсь, и музыкальный талант тоже.

      – Нэйтан недостаточно занимается, – говорит мама.

      – По часу в день, – говорю я.

      – Лучше бы по два, – резко отвечает мама.

      – А еще домашнюю работу делать, – напоминаю я.

      – Ну, как известно, одаренность – девять частей потения, – говорит Иона у меня за спиной.

      Мама ахает от неожиданности, а я с должным уважением спрашиваю:

      – Как тебе удалось так быстро спуститься?

      Он постукивает себя по виску:

      – Телепортационный контур имплантирован прямо в мозг.

      Разумеется, я знаю, что он просто спрыгнул, но ответ мне нравится. Иона выше меня, и все мои ровесники меня выше. На прошлой неделе Гэс Ингрем заявил, что теперь будет звать меня Гадский Гном, а не Пиндюк Жирноморд.

      – Неисправимый фантазер, – вздыхает Нора Грэйер. – Рита, надеюсь, вы не обидитесь. Я рассказала Иегуди Менухину о вашем исполнении Дебюсси,