Мираж. Элизабет Вернер

молодой коллега, у которого пока нет места. Однако, один вопрос. Вы назвали госпожу Мальнер своей пациенткой, она у вас лечится? Вот удача!

      – Удача? Что вы хотите сказать?

      – Ну, разумеется, я смотрю на дело с медицинской точки зрения! По-видимому, очень интересный случай.

      – Ничего подобного! Напротив, все очень просто. А вы ее выслушивали? Разве она была больна во время переезда?

      – Нет! Ее золовка все время страдала морской болезнью и не выходила из каюты, а сама госпожа Мальнер отделалась коротким припадком в первый же день. Я предписал ей проводить побольше времени на палубе, потому что ей полезен морской воздух…

      – И там занимались изучением интересного случая, – договорил Вальтер с совершенно серьезной физиономией. – Конечно, мы, врачи, никак не можем удержаться от этого, даже когда дело нас, в сущности, не касается.

      – Но картина болезни мне все-таки далеко не ясна, – продолжал Бертрам, в пылу нетерпения не замечая насмешки и желая поскорее заставить коллегу высказаться. – По одному виду больного да по рассказам еще нельзя ни о чем судить; тут нужно исследование, которое вы, конечно, сделали. Дело серьезно?

      – Смотря как на него взглянуть. Все зависит от лечения.

      – Легкие затронуты? И серьезно? Боже мой, коллега, да говорите же!

      У Вальтера хватило жестокости помедлить с ответом, а потом многозначительно пожать плечами.

      – Судя по всему, что я вижу и слышу, дело, несомненно, серьезно, так серьезно, как только может быть.

      – Господи! – растерянно вырвалось у молодого человека.

      Это заставило Вальтера отказаться от своей серьезности, и он со смехом хлопнул его по плечу:

      – Это вам наказание! Если вам угодно врать, то я буду платить вам той же монетой. Впрочем, я стою на своем; дело серьезно, то есть насколько это касается вас. Итак, будьте любезны оставить медицину и признаться, иначе вы ровно ничего от меня не узнаете.

      Загорелое лицо молодого человека сильно покраснело, и он молча потупился.

      – Ваш продолжительный отпуск в такое время года мне сразу показался подозрительным. Признавайтесь! Вы влюблены! Вы приехали в Каир вслед за ней и хотите знать, можно ли вам жениться; врачам известно, что легочные страдания наследственны. Или вы станете и теперь еще отпираться?

      – Нет, я сдаюсь, но не пытайте же меня, скажите правду! Можно ли…

      – Уж если нельзя иначе, то… можно. О чахотке нет и речи, все дело в крайнем истощении нервной системы.

      – Но Фельдер нашел болезнь легких…

      – Он был настолько догадлив, что пригрозил чахоткой, потому что поездка была для молодой женщины вопросом жизни, ведь иначе не было возможности заставить ее золовку согласиться. Легкие у нашей пациентки совершенно здоровы. Что касается нервных страданий, то уже один месяц в Каире оказал поразительное действие. Если же госпожа Мальнер проведет здесь зиму, то я ручаюсь за ее выздоровление.

      – Ура! Женюсь! – в восторге крикнул Бертрам. – Коллега, милейший, почтеннейший коллега, не сердитесь,