Мираж. Элизабет Вернер

еще накануне; Зоннек открыл какую-то древнюю мечеть и хотел показать ее молодой девушке. Осмар, лично вовсе не охотник до арабских зданий и надписей, ничего не имел против поездки, лишь бы его не тащили с собой. Но с ними, как всегда, был Рейнгард! Что, если он в самом деле питает смелые надежды, как намекал лорд Марвуд?

      Консул начал тревожно ходить из угла в угол. Теперь, когда на это обратили его внимание, ему вспомнилось многое, чего он раньше не замечал. В этом Эрвальде, в котором жизнь била через край, действительно, было что-то обаятельное, и он совершенно не походил на других молодых людей, а Осмар хорошо знал пристрастие дочери ко всему незаурядному. Пожалуй, дело было не так уж невинно, и ввиду этого сватовство Марвуда приобрело для консула еще большее значение. Впрочем, Осмар и без того покровительствовал бы этому предложению, партия была, несомненно, прекрасная, и Зинаида играла бы первую роль в английском обществе, как леди Марвуд. Теперь же было необходимо при помощи приличного брака предупредить глупость, которую можно было ждать с ее стороны, и это имело для консула решающее значение; он был намерен употребить в дело весь свой отцовский авторитет.

      5

      Зинаида отправилась с Зоннеком и Эрвальдом на условленную прогулку. Мечеть стояла далеко, в арабской части города, и только через полчаса езды они добрались до входа, скрытого в узкой улице. Это было одно из самых древних и величественных зданий Каира, давно уже не служившее для религиозных целей и превратившееся в руины. Обширный двор был залит лучами заходящего солнца; красноватый свет, падая сквозь подковообразные окна мечети, трепетными бликами играл на выветрившихся колоннах, древней мозаике и полустертых надписях. Здание было погружено в глубокое молчание, только стая белых голубей, гнездившихся в аркадах, вспорхнула при звуке шагов.

      Зоннек сидел у подножия одной из колонн с альбомом на коленях и срисовывал почти развалившийся, но крайне живописный фонтан, расположенный посредине двора. Между аркадами мелькали светлое платье Зинаиды и высокая фигура Рейнгарда. Зоннек не мешал им бродить; наконец они вышли из-под сумрачных сводов и подошли к нему.

      – Ну, Зинаида, – сказал он, как всегда, называя ее по имени, так как был в отечески-дружеских отношениях с дочерью своего приятеля, – не правда ли, я был прав, говоря, что стоит взглянуть на эту древнюю мечеть? Кажется, вы с Рейнгардом не можете наглядеться.

      – Это справедливо только относительно меня, – смеясь, возразила девушка. – Правда, господин Эрвальд, как рыцарь, не покидал меня, но я боюсь, что он безбожно скучал; он далеко не разделял моих восторгов, и мне пришлось даже выслушать несколько поистине еретических замечаний.

      – Я только сказал, что не особенно чувствителен к мертвому прошлому, – стал оправдываться Рейнгард. – Меня привлекает только живое, то, что еще полно сил. Однако, мы помешали вам работать?

      – Нет, я закончил, – сказал Зоннек и хотел захлопнуть альбом, но Зинаида протянула к нему руку.

      – Дайте