Мираж. Элизабет Вернер

выветрившимся ступеням, а при взгляде вниз голова не кружилась, но она не отказалась от предложенной помощи, и ее рука крепко оперлась на руку Рейнгарда, а щеки порозовели. На губах Зоннека, шедшего сзади, играла легкая улыбка, в то время как глаза были устремлены на спускавшуюся пару.

      Обширный, безлюдный, уже темный двор мечети был полон ночного покоя, но за воротами ее посетителей снова ждала шумная, кипучая жизнь Каира. Когда их экипаж остановился у дома Осмара, мужчины простились с молодой девушкой и пошли пешком в свою гостиницу.

      Уже стемнело, но до обеда оставался еще целый час, и Зоннек, не любивший сидеть в комнатах, отправился со своим спутником на плоскую крышу дома, превращенную с помощью стульев и декоративных растений в террасу. Здесь никого не было, и они могли спокойно беседовать.

      Разговор зашел о предстоящей экспедиции. Рейнгард опять стал придумывать меры для того, чтобы ускорить дело, но Зоннек только качал головой.

      – Все это неисполнимо, – сказал он. – Тут остается только запастись терпением и ждать. И чего ты так рвешься вперед? Каир должен был бы привлекать тебя больше, чем кого бы то ни было, и, кто знает, когда дело дойдет до отъезда, пожалуй, именно ты захочешь, чтобы он был отложен.

      – Я? Никогда! Что может привлекать меня здесь?

      – Странный вопрос! Неужели ты в самом деле не видишь? Или ты не хочешь видеть, что стоит тебе протянуть руку – и весь Каир будет тебе завидовать?

      – А если бы и видел? Разве вы считаете счастьем быть мужем богатой женщины?

      – Нет, – серьезно ответил Зоннек. – Но быть мужем прелестной, достойной любви женщины, которая будет любить тебя всей душой, это – счастье. Что касается богатства и блеска, которые окружают ее, то они совершенно не мешают.

      Прошло несколько секунд. Рейнгард молчал. Наконец он вполголоса спросил:

      – А господин фон Осмар? Вы думаете, ему придется по душе такой жених, как я, если бы даже Зинаида решилась принадлежать человеку, который вечно будет оставлять ее и, проведя с ней каких-нибудь несколько месяцев, снова пускаться в дальние странствия?

      Зоннек с красноречивой улыбкой пожал плечами.

      – Ты спрашиваешь? Попробуй! Медлить и раздумывать обычно не в твоих привычках. Впрочем, это жребий каждой жены моряка, и с вашими характерами это единственное, что может обеспечить вам прочное счастье. Вы оба не вынесете обыденной, будничной, мирной супружеской жизни; разлука же и опасности будут постоянно придавать вашей любви новую прелесть, каждое свидание будет медовым месяцем. Впрочем, к чему рассуждать? Весь вопрос в том, любишь ли ты Зинаиду.

      Рейнгард сел и опустил голову на руки.

      – Не знаю, – медленно проговорил он. – Я никогда не задавал себе этого вопроса.

      – Так задай его теперь и тогда говори или… молчи. Я не хочу оказывать на тебя давление, но натура, подобная твоей, требует узды; ей необходимо где-нибудь прочно осесть, чтобы не заблудиться в безграничном просторе. Ты мечтаешь о сказочном, безмерном счастье, таящемся где-то