Сумерки волков. Ольга Погодина-Кузмина

пещеры манили россыпями золота, но глубина отнимала силу и ясность души. Георгий уже начал наблюдать в себе притупление всех вожделений, включая вкус к еде, хорошему вину и сексу. Тревога и подозрительность, спутники алчности, по ночам лишали его сна, заставляя обдумывать все новые способы добычи и сохранения денег. Он перекупил у конкурентов пару биржевых брокеров, прибрел Шагала и редкого Уорхолла, начал собирать этрусскую бронзу, подспудно ощущая, что сам по себе успех уже не приносит радости. Даже Игорь временами казался ему не обязательным спутником этого тягостного путешествия.

      В этот раз по дороге из Лондона, где он сражался за участие в крупном девелоперском проекте, переоформлял права собственности двух семейных компаний и снова встречался с бывшими поверенными своего врага Майкла Коваля, Георгий не мог избавиться от чувства, что он совершает ошибку, возвращаясь в Москву. Глубина в последние недели усилила давление. Что силы его почти на исходе и лимит запасных жизней в этой игре исчерпан еще год назад, когда он получил удар ножом под ребра от привокзального сутенера.

      Новые жесткие правила принесла в мир война со своим зловонным дыханием. Человеческий муравейник разрастался слишком быстро, молодые колонии грозили пожрать сложившиеся популяции. Капитал силой оружия окончательно утвердил свою власть, идеи гуманизма потеряли всякую связь с реальностью, окончательно превратившись в набор предвыборных штампов. В предчувствии большой чумы политики, чиновники и церковники крали и развратничали открыто, не забывая с высоких трибун обличать мелкие пороки обывателя. Георгий и сам все чаще поступался принципами, участвуя в грязных и сомнительных делах.

      Впрочем, мрачный поворот его мыслей имел и самое банальное объяснение. Соотношение простаков и негодяев во все времена оставалось неизменным, просто в свои сорок девять лет Георгий Максимович начал уставать от жизни, требующей ежеминутного напряжения сил. Душа его постарела и очерствела; пожалуй, только с Игорем он чувствовал связь между собой прежним и нынешним.

      Они созванивались перед вылетом, но в аэропорт Игорь опоздал. Георгий успел выйти к стоянке, когда подъехала машина. В белом джемпере, коротких брюках, с выгоревшими волосами, парень был похож на английского студента на каникулах. Ему исполнялось двадцать два, он так и не обзавелся растительностью на подбородке, кисти рук с длинными пальцами и широкими запястьями еще казались совсем мальчишескими, и мышцы под холеной гладкой кожей чудесно повторяли линии античных статуй. Но детская припухлость губ и век исчезла, стал резче очерк лица, и виолончельный голос утвердился в нижнем регистре. Из подростка он превращался в молодого мужчину, внешне холодноватого, замкнутого, как будто стыдящегося своей привлекательности. Эта манера давала больше поводов для ревности – теперь на него открыто заглядывались не только жеманные педерасты в годах, но и женщины, и молодые бездельники