Лилькины истории. Военное и послевоенное время глазами ребенка. Ольга Трушкина

иногда даже позволяли себе кусочек мяса или сала, который отправлялся в нашу ежедневную похлебку.

      Однажды случилась страшная история. Мама взяла нас с собой на рынок, обещая после продажи котлеток купить мне и сестренке по петушку на палочке. Это было настоящим счастьем. Мы весело болтали, рассуждая, какой петушок вкуснее: красный или зеленый?

      Мама разложила товар на прилавке, сняла полотенце и стала зазывать покупателей звонким голосом. Торговля шла бойко, уже через полчаса, половина картофельников была продана.

      Вдруг к прилавку подошел немецкий солдат с автоматом. Он был огромного роста, с красным одутловатым лицом и пронзительными маленькими глазками. Фашист пристально посмотрел на маму и своими огромными ручищами стал хватать с подноса котлетки и одну за другой отправлять их в рот. При этом он что-то говорил на немецком, игриво причмокивая языком.

      Мама сразу же поняла, что немец пристает к ней, и поспешила скорее от него отделаться. Она строго спросила:

      – А кто будет платить?

      Солдат сделал вид, что не понял и продолжал жрать, как ни в чем не бывало. Мама еще раз задала вопрос:

      – А деньги?

      Фашист не ответил, перестал жевать и, бесцеремонно разглядывая маму, закурил папиросу. Она рассердилась и сказала:

      – Что вылупился? Плати деньги и убирайся!

      Тогда фриц покраснел еще больше, швырнул недокуренную папиросу на землю и гаркнул по-русски:

      – Подними!

      Мама не двинулась с места, только стиснула зубы. Мы испугались, прижались к ее юбке и заревели.

      – Подними! – еще раз грозно крикнул солдат, наводя на нас автомат, и добавил что-то по-немецки.

      – Убирайся отсюда, фашистская сволочь, – тихо, сквозь зубы ответила мама и плюнула на все еще дымящийся окурок.

      Немец стоял, как вкопанный, с автоматом наперевес, размышляя: стрелять или не стрелять? Вначале он посчитал свою выходку милой и безобидной шуткой, но дело приняло серьезный оборот.

      Мы с сестрой горько плакали, мама спрятала нас за спину. Вокруг стали собираться женщины. Все уговаривали ее:

      – Ну, подними же, что тебе стоит? Ведь он застрелит тебя и твоих детей.

      Но мама стояла молча, не шелохнувшись. Неизвестно чем бы могла закончиться эта история. Но тут подошел немецкий офицер, совершавший утренний обход, в сопровождении трех вооруженных солдат. Быстро оценив обстановку, он приказал подчиненным арестовать обидчика, извинился перед мамой, купил весь оставшийся товар, и гордо задрав подбородок, с пафосом произнес:

      – Доблестная немецкая армия не воюет с женщинами и детьми!

      Затем он медленно удалился. Хотел ли таким поступком фашистский офицер завоевать симпатию местных жителей, или он оказался хорошим добрым человеком? Для нас, в тот момент было не важно, мы об этом не думали. Главное – мы были спасены, и только тогда мама осознала, какой опасности подвергались она и ее дети. Обняла нас, заплакала и увела домой. Ни о каких петушках в тот день мы даже не вспомнили.

      После