Золото лепреконов. Снорри Сторсон

Бесконечная синь тянула взгляд. Легкий ветерок приносил с собой тонкие паутинки, и Кристина смотрела, как некоторые из них сгорают в пламени костра. «Вот и я, как та паутинка – сгорю когда-нибудь… где-нибудь».

      – Я хочу есть, – сказала маркиза де Портвейн, выдавливая последние капли влаги из винной фляги.

      – И пить, – поддержал Снорри.

      Они понимающе переглянулись. Настроение было так себе. Оба понимали, что есть хочется, а нечего. Но вылезать из-под, уже ставшего таким родным, дуба не хотелось. Молчание затянулось.

      – Надо добыть еды! – не выдержал граф.

      – Да, конечно! – резво откликнулась маркиза. – Может быть, ты пойдешь и шлепнешь нам зайчика какого…

      Голос ее затих сам собой, так как оба понимали, что запивать этого зайчика все равно нечем, а «надоить» вина где-нибудь поблизости не получится. Таким образом, романтические посиделки на природе как бы заканчиваются.

      – Может быть перейдем в… э-э-э… куда-нибудь? В таверну, к примеру, или в замок мой поедем? Лошадь пол седмицы на лесной траве харчует! Овса бы ей. И пива. То есть, пива мне, а овса ей… вот…

      Снорри и сам не верил в то, что говорил. Было что-то неестественное в том, чтобы вот так вот просто взять и уйти с поляны, покинуть это гостеприимное дерево.

      – В монастыре еще вино есть и еда… и овес, – зашла со своей стороны маркиза.

      – Ну, нет! В этот притон, в это гнездо разврата я ни ногой! – возмутился Снорри.

      – Интересно, с каких это пор славный рыцарь разврата забоялся! – подняла брови леди де Портвейн. – Что уж такого есть на свете порочного, чего ты не пробовал и чего боишься? Просто интересно…

      – Я… я все пробовал. И… я всего боюсь. Я вообще, знаешь ли… боюсь. Но больше всего страшусь развратных монахинь! Они это… как-то… пугают, – хмыкнул рыцарь.

      – Так ведь я и есть «развратная монахиня»! Ты меня тоже боишься? – улыбнулась девушка.

      – Ну, скажешь тоже! Ты ж моя «дама»! – захохотал граф Хрупский, забыв добавить «сердца».

      Атмосфера разрядилась. Они смотрели друг на друга и не могли оторвать взгляда. Снорри погружался в глаза подруги, как в эльфийские омуты, тонул в них. И, на самом дне этих омутов, он понял, что задыхается от любви.

      – Я люблю тебя, – сказал он выныривая.

      – А я тебя, – просто ответила маркиза.

      – Не помешало бы сейчас твое вино, – кивнул Снорри, не отрывая взгляда от любимой.

      – Я сейчас пойду и схожу в монастырь. Это не займет много времени, – согласилась Кристина, глядя ему в глаза прямо и не мигая.

      И один подумал: «Вернется ли она?», а другая подумала: «Дождется?», но никто ничего не сказал. Кристина собрала сумку и ушла, а рыцарь остался под дубом, погруженный в свои мысли.

      Он лежал в прелой листве и смотрел на небо, пытаясь в бездонной синеве отыскать правильное решение. Слишком много всего за такой короткий срок. Слишком сложный, слишком пугающий выбор предстояло