Тринкет. Ольга Батлер

возмутился Джордж. Мальчишки бросились на второй этаж.

      – Отдай шкатулку! И не смей царапаться, предатель! – ещё поднимаясь по лестнице, услышали они. Потом из комнаты донеслись звуки борьбы. – Неблагодарное существо! – яростно вскрикивала фокусница. – Я посвятила тебе свою молодость! Эта шкатулка моя, она принадлежала моему отцу!

      – Нет-нет! Это моё! Моё! – убеждал голос толстяка. – Я за это отвечаю.

      – Да?! Я всегда догадывалась, что ты ценил её больше, чем меня, негодный! Забыл, что именно из-за неё умерла моя мать, а потом отец? Её надо разбить!

      – Вместе от неё и избавимся! Где-нибудь подальше от этого дома. Мальчишка и так заставил меня понервничать!

      – Открывай ворота! Ты обещал!

      – Сейчас будут тебе ворота! Отдай шкатулку сначала.

      – Я тебе больше не верю! Как только она окажется в твоих руках, ты опять бросишь меня! Что это ты вообще обратно засобирался?

      – Ну… я давно хотел. Я и сам по дому тоскую, – уклончиво пробормотал Кот. – Надоело мороженщиком работать.

      – Тфф, – сквозь зубы фыкнула Августина, изображая сарказм. – Я рада. Надеюсь, ты понял, каково мне пришлось одной в этом прокля́том цирке. Подлый Кот!

      Что-то тяжёлое упало на пол, раздался вопль: «Ох, прямо по ноге!» – и снова началась громкая возня.

      Джордж с Питером в тревоге переглянулись и просунули головы в дверь комнаты. Они увидели, как мороженщик отпихивает от себя Августину, выставляет вперёд свой зонт-трость, а она делает ему подсечки и использует приёмы каратэ. Но ей было сложно справиться с такой толстой тушей. На полу, почти под носом у мальчишек, валялись цирковой чемоданчик, шкатулка и камень из «Лавки Древностей».

      С камнем тем временем происходили метаморфозы. Во-первых, отпечатки и узоры на нём начали двигаться, образуя надписи на непонятных языках. Промелькнула и фраза на английском, довольно бессмысленная, впрочем: «Каждый фруктовый аромат». Во-вторых, камень запульсировал красным и коричневым светом и превратился в фонарь, похожий на те, что горят у железнодорожных переездов.

      – Августина, к чему нам ссориться в столь ответственный момент? – буквально взмолился толстяк. – Прости меня наконец за минутное безумие.

      – Ничего себе минутное безумие длиной в два года, – опять захлюпала острым носом фокусница. – Всё это время ты даже не пытался найти меня…

      Августина вдруг замолчала. Джордж и Питер вытянули шеи – они увидели, как посреди комнаты появляется настоящий полосатый шлагбаум. Он был очень даже настоящий: в некоторых местах краска слезла, свернулась коротенькими завитушками, а в центре выделялась белая блямба – какая-то птица украсила, и на конце болтался красный фонарь.

      – Ну, ну… успокойся, Августочка! – Толстяк приобнял фокусницу, деловито поглядывая на шлагбаум.

      Откуда-то подул свежий ветер. Вместо обоев внезапно возникла зелёная дымка, которая быстро наполнилась шелестом веток, птичьими криками и запахом хвои. За шлагбаумом шумел летний лес. Неужели это волшебство творилось в комнате Джорджа?!

      «Перемена,