Моя жизнь. Лирические мемуары. Виктор Васин

«фиат». А, посему, стоянки в портах – Генуя и Венеция затягивались порой до недели: груз состоял из множества ящиков, коробок, и прочих ёмкостей, куда упаковывались предметы оборудования, предназначенного для оснащения Волжского автогиганта. Такой «мелочёвкой» заполнялся один трюм из четырёх, суммарный вес груза был небольшим, и в судовые танки приходилось закачивать забортную воду.

      К тому, что можно было извлечь команде из этих длительных стоянок, я ещё вернусь, описывая свои ощущения от посещения Рима, с его «вечностью» и античным флёром. Посещения спонтанного, не сопровождаемого заезженными россказнями гидов и экскурсоводов, посещения, в котором я смотрел на Рим глазами обывателя Страны Советов. Я вернусь и к ощущениям от прогулок по Венеции, по Дворцу дожей, и по прочим местам в Италии, которые и по сегодня не у всех на слуху, но по которым мне посчастливилось побродить. По местам, не слишком знатным, но до мозга костей – самобытно итальянским…

      Впрочем, и торговля с остальными странами Европы и Америки не выходила за рамки сырьевой, обратно же чаще всего либо бежали в балласте, либо везли слабообогащённые руды, типа глинозёма, – «земли», как презрительно называли заморские бокситы моряки. В страны Африки возили шихту (смесь углей) для электростанций, зерно, удобрения. Обратно – хлопок, иногда кору пробкового дерева, джут, рис, бобы. Другие суда наверняка ввозили и что-то иное, более ценное и добротное, но моё судно именовалось сухогрузом (насыпным и навальным), и ему, видимо, более подходило возить (чаще всего – туда) лишь перечисленные выше грузы.

      Я, может быть, излишне подробно описываю перипетии сбыта и предложения «всего и вся» на глобальном уровне. Торговля, обмен товарами, участие в этом обмене в качестве перевозчика моего судна, казалось бы – какое дело мне, врачу, до подобных экономических коллизий? Но при виде кривых улыбок крановщиков, выгружающих железный хлам из трюмов судна – Страны Советов, даже у меня, человека далёкого от внешнеторговых проблем, внутри просыпалось чувство стыда.

      Во-первых, как гражданину, мне было «обидно за державу»: или мы действительно не умеем (кроме, разве что оружия) делать высокотехнологичные вещи, или же, обладая несметными подземными богатствами и сравнительной простотой их извлечения, нам и впрямь удобнее оставаться сырьевым придатком развитых капиталистических стран.

      И хотя с тех пор прошло сорок с лишним лет, но, судя по информации, которая сегодня подаётся относительно правдиво, – торговля (мирными товарами) с ведущими странами и странами третьего мира остаётся по-прежнему сырьевой.

      А вступление России в ВТО тотчас подтвердило, что наши товары с низкой добавленной стоимостью, и даже товары высокого передела сырья, стоят дёшево, и не слишком конкурентны на большом рынке. Их нужно продавать слишком много, чтобы покрывать внутренние расходы. А при экономическом спаде, и при возникающем перепроизводстве всего и вся, сбыт сырья (либо полуфабрикатов) переходил в проблему: сырьё оседало на складах, его цена падала