Политика воина. Почему истинный лидер должен обладать харизмой варвара. Роберт Каплан

периода Второй мировой войны и холодной войны. Римский сенат – престижная олигархия – правил как верховный военный совет, в то время как власть избираемых органов таяла [24].

      Сенат вовремя разглядел угрозу Карфагена, однако действовал осторожно – до тех пор, пока римское население, весьма пассивно реагировавшее на победы Ганнибала в Испании, не потребовало отмщения. Ливий говорит, что «мудрая тактика выжидания» консула Квинта Фабия Максима переломила «ужасающую череду поражений Рима» и заставила Ганнибала опасаться, что Рим наконец выбрал способного военачальника. Но в самом Риме действия Фабия не встречали «ничего, кроме презрения» [25]. Ливий, цитируя Фабия, говорит: «Не обращай внимания, если твою осторожность назовут робостью, твою мудрость – медлительностью, твое командование – слабым; пусть лучше мудрый враг опасается тебя, чем глупые друзья хвалят» [26]. Таким образом Ливий напоминает нам, что общественное мнение – громкие суждения окружающих – часто оказывается ошибочным.

      Реален ли Ганнибал Ливия? Даже очернители Ливия признают, что он обладал необыкновенным ощущением личностей и их влияния на события. Ливий, возможно, несколько романтический популяризатор, но его взгляды демонстрируют, как римляне эпохи Августа относились к своему прошлому и своим врагам. Действительно, если бы не Ливий (и не Цицерон), сомнительно, что республиканизм как идеал мог выжить в Риме, хотя на практике он и не был восстановлен.

      Разница между Римом во времена Ливия и Римом периода Второй Пунической войны, составляющая более двух веков, примерно напоминает разницу между Америкой периода холодной войны и периода Второй мировой войны. Ливий стал свидетелем упадка мелких сельских хозяйств, перемещения населения в города и пригороды, возникновения плутократии в более сложном и зажиточном обществе и выступлений против повышения налогов и военной службы, а Рим периода Второй Пунической войны был временем патриотизма и относительного единства перед лицом великого врага.

      В повествовании Ливия смешаны гордость и ностальгия, что очень напоминает наши современные книги, восхваляющие поколение Второй мировой войны. Когда он описывает, как римские посланники прибывали на форум, чтобы объявить радостным, не скрывающим слез горожанам о разгроме карфагенской армии у города Сена на северо-востоке Италии и гибели карфагенского полководца Гасдрубала, время сжимается, и легко представить другие толпы, собиравшиеся на улицах, чтобы послушать новости о победе над Германией и Японией.

      Ливий показывает, что мужество, которое требуется, чтобы дать отпор нашим противникам, в конечном итоге должно опираться на гордость за наше прошлое и наши достижения. Необходимо романтизировать прошлое, а не стыдиться его.

      Ливий дает и другие уроки. Когда после военного поражения Рим делает выбор в пользу диктатора, Ливий объясняет это тем, что «больное тело более чувствительно к малейшей боли, чем здоровое», и страна, оказавшаяся