Политика воина. Почему истинный лидер должен обладать харизмой варвара. Роберт Каплан

махдистам в конце 1880-х – начале 1890-х гг. обеспечило последующую победу Британии. Его терпение и сдержанность способствовали преодолению разрыва между реализмом и идеализмом. У реалиста могут быть такие же цели, как и у идеалиста, но он понимает, что для достижения успеха какие-то действия могут быть отложены.

      Черчилль – убежденный колониалист неотделим от Черчилля, который в одиночку выступил против Гитлера. Его яркий, страстный, ритмичный язык, вдохновлявший миллионы радиослушателей в 1940 г., повсюду присутствует на страницах «Войны на реке». И в 1890-х гг., и пятьдесят лет спустя его безжалостная воинственность возникает не от предпочтения войны, а от демонстративного викторианского чувства судьбы империи, усиленного тем, что Исайя Берлин называет богатым историческим воображением. Американский историк Пол А. Раэ в своем блестящем анализе «Войны на реке» сравнивает стиль и мировоззрение двадцатипятилетнего Черчилля с древнегреческими и древнеримскими историками [13]. Черчилль понимает, что для процветания нации у нее всегда должно быть за что бороться:

      Ибо, как в Римской империи, у которой не осталось больше миров для завоевания и соперников для уничтожения, когда нации меняют стремление к власти на любовь к искусству, медленно, но верно проявляются расслабленность и упадок, которые уводят от энергичных прелестей наготы к более тонким соблазнам драпировок, а затем топят в откровенном эротизме и окончательном разложении [14].

      Человек, который поддерживал колониальную политику своего государства, а позже поднял его на войну с гораздо более сильной Германией, был глубоко погружен не только в историю своей страны и цивилизации, но и в историю Античности, которая учит, что без борьбы и ощущения уязвимости, которое мотивирует ее, наступает упадок. В I в. до н. э. Саллюстий писал: «Разделение Римского государства на воюющие группировки… произошло несколько раньше как результат мира и материального процветания, которые люди считали величайшим благословением», поскольку «первые пороки процветания – вседозволенность и гордыня» [15]. Понимание этого Черчиллем позволяет объяснить его жесткость, которую древние греки ассоциировали с «мужественностью» и «героическим мироощущением» [16].

      «Война на реке» и речи Черчилля периода Второй мировой войны – блестящие образцы особого рода расчетливости – способности устанавливать нравственные приоритеты. Сторонники компромиссов считали нравственно отвратительным искать союза со Сталиным или поддерживать военный заговор против Гитлера, поскольку тот пришел к власти демократическим путем, несмотря на послевыборные закулисные сделки. Сторонники компромисса, пишет профессор Раэ, удовлетворили свою моральную щепетильность кошмарной ценой: «они оказались скорее милы, чем мудры. Отказываясь совершить малый грех, они породили гораздо большее зло».

      Сегодня, в отличие от конца 1930-х гг., перед нами не стоит угроза масштаба Гитлера. Биполярная природа