Все ради любви. Элис Петерсон

мне упаковку салфеток.

      – Нет, ничего. Прошу прощения, – шмыгаю я, вынув одну. Я не плакала, думая о моих родителях, уже довольно долго. Почему же вдруг сейчас разрыдалась-то?

      – Все хорошо, – заверяю я Джереми, вытирая глаза. А ну соберись, Дженьюэри. Пора снова вернуться в свою колею. Последние восемь лет были для меня сплошной чередой медицинских осмотров Айлы, и теперь я чувствую себя смертельно одиноко – ведь Айла в школе, а у меня теперь куча свободного времени, времени, которое тянется, словно длинная и пустынная дорога, не имеющая конца. Я совершенно потеряна.

      – Может быть, надо позвать врача? – спрашивает Джереми после нового приступа моих рыданий.

      Стук в дверь.

      – Не сейчас, Надин!

      Надин просовывает голову в дверь.

      – Тут… тут звонит мистер Пэриш, он хотел бы внести предложение…

      – Позже! – рявкает Джереми.

      Надин ретируется.

      – Простите, – мямлю я, – ответьте, пожалуйста, на звонок.

      – Это может и подождать. Я что, что-то не то сказал?

      В голосе Джереми я слышу неподдельное волнение.

      – Мои родители погибли, когда я была ребенком, – лепечу я.

      Джереми смущен.

      – Как бестактно с моей стороны!

      – Откуда же вы могли знать… Нас с братом воспитывали бабушка с дедушкой. И я счастлива. Они заменили нам родителей. У меня было все, о чем ребенок может только мечтать.

      – Но не было мамы и папы.

      Повисает долгая пауза.

      – У вас ведь сейчас собственная семья? Дочь, – продолжает Джереми, видимо, надеясь, что так мне станет легче.

      Я чувствую комок в горле. Если ты получишь работу, ты ведь по-прежнему будешь моей мамой?

      И я снова начинаю рыдать. Не могу остановиться. И о чем я только думала, когда сочла себя способной продержаться целое собеседование в этом идиотском костюме, который мне так сильно жмет, что я не могу сосредоточиться?

      Снова раздается предупредительный стук в дверь. Входит Надин:

      – Прошу прощения, Джереми, но мистер Пэриш настаивает…

      Заметив мое лицо, Надин замолкает:

      – Я вернусь позже.

      Дверь захлопывается.

      – Прошу прощения, – говорю я Джереми, – я уже и так потратила достаточно вашего времени, я…

      Джереми жестом останавливает меня.

      – Хотите, начнем собеседование заново?

      Ошеломленная, я киваю. Он дает мне время собраться и вытереть слезы. Ну же, Джереми, спросите меня о «Шервудс», задайте какой-нибудь такой вопрос, на который ответить мне будет легко.

      – Сколько лет вашей дочери?

      Удивленная, я отвечаю:

      – Восемь.

      – И вы воспитываете ее одна? Должно быть, несладко вам приходится.

      – Отец Айлы, Дэниел…

      Я замолкаю, не зная, как рассказать Джереми эту сложную историю.

      – Он нас не бросил. Он хороший отец, но мы расстались.

      Меня одолевают воспоминания: мы гуляем в парке – Айла на