Баязет. Валентин Пикуль

же! Да осади назад, дурной… Ги-ги-ги, корова!

      Тяжеленный мерин, уже свесившись в ущелье, вдруг одним рывком, припав крупом к земле, выпрянул обратно на тропу, и Назар Минаевич, достав платок, вытер потную лысину.

      – А кажись, пронесло, – сказал он, перекрестившись. – Ну, да и ты, поручик, – крикнул он Карабанову, – тоже в сорочке родился. Гроза-то вишь как дорогу порастрясла…

      Все это произошло столь быстро, что Аглая, ехавшая впереди, даже не успела испугаться. Карабанов же был сильно напуган. Но, оглядевшись вокруг, он понял, что остается теперь один с женщиной на этой тропе, и радостно засмеялся:

      – Прощайте, господа! Поворачивайте и прощайте!..

      Аглая с недовольным лицом тронула свою лошадь дальше. Вскоре тропа раздвинулась, лошади пошли рядом, взмахивая головами.

      – Отчего ты молчишь? – спросил Карабанов.

      – Боже мой, – вздохнула женщина, – я никак не пойму: радоваться мне или огорчаться!..

10

      Там, где торговцы жарят кебабы на воткнутых в землю прутьях, там, где зеленеет в корзинах нежная весенняя спаржа, а местные жуиры щеголяют кипарисовыми хлыстиками, там, где купец, продавая иголку, произносит целую речь о необычайных ее достоинствах, там, где заезжий фигляр в чекмене казака лупцует нагайкой дураков, – там, в этом скопище папах и тюрбанов, уманцы подхватили гуляку странного вида и приволокли его в канцелярию.

      – Так что споймали! – доложили они Исмаил-хану Нахичеванскому. – «Боксою» грозился и вид казал, будто ни хрена по-русски не понимает…

      – Ах, уж и не понимает! – возмутился светлейший подполковник. – Ну, так дайте ему десять нагаек – поймет как миленький!..

      Пойманного разложили под окнами, и когда все было готово, Исмаил-хан, не вылезая из-за стола, прокричал до десяти раз. Но, как выяснилось, всыпали не тому, кому надо. Подполковник преследовал своим гневом повара-итальянца, нанятого им для похода в Тифлисе; итальянец действительно мало что понимал по-русски, но высекли за дурно приготовленный обед кого-то другого.

      – Извини, братец, – повинился перед ним хан. – Но ты бы только знал, до чего же мне надоело есть недожаренных цыплят, у которых даже не выпотрошены желудки… А ты, послушай, – кстати спросил он, – может, ты умеешь готовить?

      Оказалось, что высекли представителя гордого Альбиона, путешествующего для собирания трав и растений по горам и весям Курдистана с благословения своей королевы.

      – Жаль, что я тебе мало всыпал! – заметил Исмаил-хан с огорчением. – Да и королева у тебя какая-то странная: посылает собирать траву за тридевять земель, а напиши она мне письмо, и я подарил бы ей целую арбу хорошего сена!..

      Эта история прошла бы незамеченной, если бы не вмешательство полковника Хвощинского – через верных лазутчиков, ванских контрабандистов-армян, он установил, что интерес к флоре Араратской долины завел высеченного «ботаника» впоследствии прямо в шатер курдского шейха Джелал-Эддина.

      Два могучих потока (один – явный – из России, другой – тайный – из Англии) сталкивались на горных тропах, на караванных