Девушка без Бонда. Анна и Сергей Литвиновы

попыталась дать задний ход русская. – Я боюсь показаться бес-такт-ной, но все мы сейчас немножко выпили…

      – Чепуха! – отмахнулся Жан-Пьер. – В море дорожной полиции не бывает. В трубочку дышать никто не заставит.

      – Не в том дело, – продолжила свою мысль девушка, – вы предс-ставьте себе другое: вы просыпаетесь завтра утром на своей яхте – и кого вы видите? Совершенно постороннего человека в лице меня! «Пфуф, – думаете вы, – да как она сюда попала? Да кто она такая? Не бросить ли нам ее за борт, на корм рыбам? Не вздернуть ли этого незаконно проникшего сюда зайца на рее?»

      – Не бойся, – Мадлен, сидевшая рядом, обняла ее за плечи. – Наутро я всегда помню все, что происходило вечером. Я расскажу им, что мы, все трое, тебя радушно пригласили. У нас был конс-сенс-сус.

      – Но в качестве кого вы берете меня на свою яхту?

      – Хочешь – будешь матросом, – молвил Жиль.

      – Хочешь – пассажиром, – дополнила француженка, – а хочешь – я уступлю тебе обязанности кока.

      – Я не только это имею в виду, – шепнула «Ассоль» в ушко Мадлен, та кивнула (мол, понимаю), и тогда обе встали и отправились в туалет – посекретничать.

      И Мадлен поведала ей: они, все трое (как ни странно сие звучит и как ни сложно было в это поверить!) – просто друзья.

      – Да, я, конечно, попробовала, – как о само собой разумеющемся рассказала француженка, – переспать сначала с Жилем, а потом с Жан-Пьером, но, знаешь, не зацепило. Никого из нас. И мы решили остаться просто друзьями. По-моему, такая ситуация всех устраивает. Поэтому оба они свободны: что шкипер, что матрос. Дерзай, Ассоль! Да, кстати: они не гомики (хотя, может, тоже разик друг с другом побаловались) – а я не лесбиянка. Тут тебе бояться (или ловить) нечего.

      – Что ж, спасибо за откровенность, – сказала русская.

      Она начала стремительно трезветь. Ей требовалось срочно протрезветь.

      – Значит, ты считаешь нормальным, если я поеду с вами?

      – Почему нет?

      – Хорошо. Но у меня здесь, на острове, есть еще одно маленькое дельце.

      – Собрать вещи?

      – Нет.

      – Нет?

      – Я путешествую налегке.

      – Тогда что же?

      – Надо кое с кем попрощаться.

      – Может, лучше уйти по-английски?

      – Нет, это было бы очень неудобно.

      – Тогда не затягивай. Когда прощаешься – особенно навсегда! – не надо рассусоливать. Тут закон такой: чем быстрее – тем лучше, – промолвила мудрая (не по годам – выглядела она меньше, чем на тридцать) Мадлен.

* * *

      Когда Димитрис увидел русскую, подходившую – во второй раз за день! – к его прокату, сердце его болезненно сжалось. Им овладело нехорошее предчувствие. Очень нехорошее.

      Девушка выглядела решительной и – что странно – пьяноватой.

      Юноша выскочил из здания офиса. Посетителей все равно не было – мертвый сезон, скоро контору вовсе закроют на зиму, – но сейчас в ней сидел бухгалтер, подбивал баланс. У дверей Димитрис столкнулся с возлюбленной нос к носу.

      – Димитрис, –