Девушка без Бонда. Анна и Сергей Литвиновы

с тобой».

      В голове же билось другое: ее жизнь скоро, очень скоро изменится. Должна измениться. Ей просто надоело быть с Димитрисом. И жить на острове тоже надоело. И еще – хотелось бежать потому, что где-то здесь бродит негодяй Зет. Ей никогда больше не хотелось встречаться с этим человеком – раз заарканить его нет никаких шансов. А шансов нет. Очень уж глупо – и жалко! – она себя с ним повела…

      Днем, когда русская (так ее теперь называли в кафе – и белоруска Наташа, и хозяин), по своему обыкновению, отправилась во время сиесты в порт, вдруг чудом возник новый элемент пазла. Он четко лег в ту головоломку ее собственного прошлого, что она мучительно решала. Новые сведения о себе она почерпнула не от людей, судов или флагов, а… из мусорного бака.

* * *

      Бачки стояли в месте, где начинался пирс, чтобы яхты, приходившие на постой, могли свалить в них накопившиеся за время плавания отходы. Мусор вывозили не слишком прилежно, вот и сейчас из переполненного контейнера вылетело несколько газет на греческом языке. Их страницы трепетали на ветру. Случайный взгляд русской упал на первую полосу одной из них – и она обомлела. Два снимка оказались мучительно схожи с ее видениями, снами или случайно вспыхивавшими в мозгу редчайшими воспоминаниями.

      На первой, цветной фотографии в газете она увидела (причем в том же самом ракурсе, в каком картинка всплывала в ее голове – то есть сбоку и сверху) громадный белый теплоход с затененными стеклами кают, с вертолетом на специальной площадке на корме.

      Второй снимок, черно-белый, мутноватый и нерезкий, изображал красивого, элегантного, смугловатого мужчину средних лет, и в нем, несмотря на нечеткость снимка, она узнала знакомые, даже более чем знакомые, – любимые черты. Это лицо – только искаженное любовной судорогой – всплыло в ее мозгу вчера. Этот человек из газеты когда-то был ее любовником!

      Девушка попыталась вчитаться в заголовок, в текст – но тщетно. Греческие буквы казались ей знакомыми, но напоминали они скорее об уроках математики (значит, она, по меньшей мере, училась математике): альфа, дельта, сигма, эпсилон… Не поняв ни слова, она подхватила газету и, презрев приличия, помчалась в офис к Димитрису. По пути она только сумела разобрать дату выхода номера – газета оказалась почти трехнедельной давности – и еще название изображенного на снимке теплохода. Оно было написано на латинице и тоже показалось ей мучительно знакомым: «ПИЛАР».

      Русская ворвалась в офис автопроката, носившего морское название «Ankor»[4]. По счастью, ни клиентов, ни коллег Димитриса на месте не оказалось. Юноша скучал за стойкой один. Когда он увидел ее, его лицо просияло. Однако когда она бросила перед ним на стойку старую газету и потребовала: «Переведи мне! Пожалуйста! Прямо сейчас!» – глаза юноши сразу потухли. Губы обиженно поджались.

      – Что, о тебе пишут в газетах? – обиженно проворчал Димитрис.

      – Извини, но мне кажется, что я знаю этот корабль. По-моему, я даже когда-то бывала на его борту.

      – Что ж… –

4

Якорь (англ.).