В Москве-реке крокодилы не ловятся. Федора Кайгородова

тоном.

      – А инспектор уехала на дачу! – закричал Слепченко. – Она, видите ли, отгулы срочно взяла! Телефон ее не дают, говорят, не положено. А детеей похищать положено? Нет, я, конечно, напишу жалобу, я буду требовать, я… Но время – то уходит…

      – Надо было идти к начальнику!

      – Ходил! – махнул рукой дедушка. – Он сказал: разберется. При мне даже звонил куда – то. Вроде как Анечку отдали какой – то женщине, которая хотела усыновить ребенка. Чтобы пожила, пока не найдутся родители. И та женщина тоже уехала на дачу, куда – никто не знает.

      – Вот так дела! – присвистнул Ромашкин. – Когда же они успели все это провернуть? И уйти в отгулы, и отдать ребенка какой – то женщине? Я сегодня утром ее отвел. Быстро же действует наша полиция. А от меня – то вы что хотите?

      – Пожалуйста, помогите нам! Вы были свидетелем всех событий, вам девочка доверяет! Я прошу вас! – дедушка отвернулся, стесняясь своего задрожавшего голоса и блеснувших глаз.

      – А где же родители ребенка? – спросил, отчего – то напрягаясь, Ромашкин.

      – У нее нет родителей. Только мы, дедушка и бабушка.

      – Поехали! – сразу принял решение Михаил. – Я так понял, что адрес дачи инспектора у вас в кармане?

      – Точно! Добыл! – он улыбнулся. – Я вижу, мы с вами не пропадем! – заметно повеселел Степан Иванович. – Эта дача где – то в Малаховке!

      Это было ровно пять месяцев назад.

      А в это время знакомая Ромашину девушка начищала ванну. На белых перламутровых боках ванны и так сиял веселый свет ослепительной чистоты. Это было Любочкино незамысловатое хобби – чистка раковин, ванн и унитазов при плохом настроении и при неприятностях. А поскольку неприятностей ей всегда хватало, а ванна и унитаз числились в ее квартире в единственном числе, то все эти предметы так и сверкали, как будто в них навсегда поселились крошки известного чистящего средства. Изредка Любочка поднимала голову и окидывала взглядом квартиру, но чистить, так жаль, было нечего. Даже сковородка и та сияла первозданным блеском. Ванна была последней цитаделью для ее кипучей натуры. «Тебе бы ребятишек дюжину!» – говорила ей бабушка. Но ни ребятишек, ни мужа в Любочкином поле зрения не наблюдалось. А годы уходили.

      Впрочем, все относительно – успокаивала она себя. Иной рыдает над томиком Пастернака, другой часами убивается из – за потерянного рубля. Ей же сейчас хотелось плакать, потому что позвонил ее давний друг и сказал, что не придет, что у него дела. А по Любочкиным представлениям у человека не может быть никаких дел, когда его пригласили на день рожденья! Конечно, Мишка чудак, и с такими мелочами не привык считаться.

      – Сколько наготовила! – сказала она, стягивая косынку на затылок и открывая роскошные каштановые волосы над изящным лбом.

      Любочка оглядела стол, где стояли и селедка под шубой, и салат с шампиньонами, и даже запеченное на вертеле мясо. Подумала, что есть самой придется три дня.

      С Ромашкиным они познакомились при самых романтических обстоятельствах – он ее спас от хулиганов. Это случилось в прошлом году, и