Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 4. Александр Солженицын

судящий о царе, – непредставимая ситуация! Эманация Великой Французской Революции! И на её подымающих волнах Соколов упивался безсмертной ролью.

      – Но один арест Николая II ещё не исчерпывает вопроса! Пока что мы лишили его только политических прав – но ещё не успели коснуться имущественных. А сколько у него имущества во всех пределах России! Какие имения! И какие огромные миллионы во всех иностранных банках! И он там за свои деньги купит себе монархистов! Теперь надо выяснить, какое имущество Николая Романова может быть признано личным, а какое – произвольно захваченным из государственного казначейства, – и всё это надо отнять!

      Набитый жёлто-серо-чёрный зал волновался. Раздавались крики одобрения. И Соколов кричал, подхваченный одобрением:

      – А раньше – нельзя его выпускать за границу! И думаем, что вы одобрите наше решение.

      И уже на прорыве аплодисментов, верхним криком:

      – И вы должны верить своему Исполнительному Комитету!

      И зал хлынул густым хлопаньем. И – вскликами. И – воем. И – трёхпалым пронзительным свистом. И топотом сотен ног.

      Соколов отошёл, вытирая пот с лысины, торжествующий.

      Кричали:

      – Все его проделки выяснятся!

      – Вы нам докладайте, чего ещё узнаете!

      – Та-а-ак!

      Вожди Исполкома переглядывались: неплохо. Чудовище задобрено. Теперь:

      – Слово имеет товарищ Стеклов.

      И вышел на авансцену – такой крупный, уверенный, бородатый, как купец знатный, для народа располагающая фигура. И когда поутихли, стал густым голосом объяснять.

      С этим правительством не обойтись иначе, как на него давить. Оно само такого натворит, что много может нам повредить. Мы сами не пошли в министры, но зато должны контролировать их. А без нас они слабы. Со временем они, может быть, соберут около себя консерваторов, но я надеюсь – мы им не дадим. Тут и вопрос о 8-часовом дне. И о демократизации казармы. Надо на них давить организованно. Вы – сила решающая, и они вам вынуждены подчиняться. Сила – на стороне революции, а не буржуазии. Мы им будем заявлять наши желания, а они чтоб не отговаривались незнанием. Они и сами к нам обращаются. Вот почему Исполнительный Комитет избрал комиссию из пяти человек – контролировать правительство непрерывно. И вы, я надеюсь, это одобрите. Уже теперь ваше мнение может сделать всё. А может нам придётся опять совершать революцию.

      Так забрал зал – даже перемахнул. Разожжённые во вкусе своей тысячеголовой власти, из зала густо кричали:

      – Не доверять Временному правительству!

      – Обманщики!

      – Царские лакеи!

      – Устроить самим новое революционное правительство!

      – И во главе – товарища Керенского!

      (Не было его тут, но все знали.)

      И – полезли ораторы, по коленкам соседей, через плечи сидящих на полу в проходах, и по ступенькам на сцену, – как их не выпустишь?

      – …Там, в правительстве, –