Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 2. Александр Солженицын

коситься друг на друга, коситься – и не увидели его. Он куда-то исчез.

      И тогда маузер наметил:

      – А ты кто?

      – Я, – собирая остатки хладнокровия, – градоначальник Петрограда Балк. Арестуйте меня и ведите в Думу.

      Арестуйте! – чтоб не вздумали выстрелить. Государственная Дума оказалась таким прибежищем, спасением, сенью интеллигентности и взаимопонятности. Страшны были – только эти, из народа. Как бы в Думу попасть!

      – Ну, иди! – сказали Балку.

      И он пошёл из комнаты первый. Сперва ему дали дорогу, а потом – страшный, настигающий, радостный крик раздался позади, так что он уже спиной ожидал вонзания, передёрнул плечами – но ничего не произошло. Оглянулся – шли за ним и сослуживцы, полицейская головка. И больной израненный Тяжельников. Да кажется, и Хабалов, уже и он шёл в их группе, откуда-то присоединился.

      Безоружная часть толпы растекалась по зданию, ища брошенное оружие. Вооружённые вели пленных.

      Вышли через главный выход в сторону Адмиралтейского сквера, мимо атлантов, держащих земные шары. Тут стояли два грузовика с красными флагами у моторов. Балк со своим заместителем сели рядом с шофёром первого, кто-то – сзади в кузов, Хабалов с Тяжельниковым – во второй автомобиль.

      Толпа кричала, ругала, поносила, гоготала – и всё покрывалось «ура!».

      Шофёр первого дал с места резкий ход – и сразу же налетел на чугунную тумбу, выворотил её – и сам дальше не пошёл. Сколько ни пробовал – мотор не шёл.

      Второй грузовик со скрежетом обогнал их, развернулся направо и ушёл по Невскому.

      А первый шофёр всё пробовал тронуться – и ругался.

      Сперва у Балка проскочило облегчение, но тут же понял, что только утяжелился их путь.

      Вдруг из Гороховой от градоначальства выскочил пассажирский автомобиль и открыл стрельбу из пулемёта.

      В панике все вокруг грузовика стали бросаться на снег, и шофёр соскочил, убежал, – а пленные сидели и стояли в кузове.

      Рядом какой-то старик в валенках стал для ответной стрельбы по правилам на одно колено и пытался дослать патрон – но, видно, система была незнакомая, и ничего не получалось.

      Кто-то и отвечал.

      И так шла стрельба больше минуты, никого не раня и не убивая. Вдруг тот неизвестный автомобиль перестал стрелять, рванул в сторону Дворцовой площади – и исчез за ней.

      Шофёр вернулся – но поделать с грузовиком всё так же ничего не мог.

      Балк уже понял, что самое опасное – это дорога, а в Думе – спасение.

      – Если не идёт автомобиль – так ведите в Думу пешим порядком, – стал требовать он.

      Из главных остался тот прапорщик с маузером, и он замысловато и заплетаясь скомандовал – всем слезть и идти пешком.

      В окружении добровольного густого разнохарактерного конвоя они пошли, а грузовик бросили.

      Но посреди Дворцовой площади поперёк ехал какой-то частный открытый автомобиль без красного флага. Прапорщик выстрелил два раза в воздух, остановил тот мотор, высадил всех пассажиров, усадил главных пленников на продавленные сиденья,