Сендушные сказки (сборник). Геннадий Прашкевич

рассердился Свешников. – Ты за такое снова пойдешь. Прямо сейчас.

      Не слушая причитаний помяса, крикнул Гришке готовить собак. Заодно обругал Кафтанова: ты убогих, дескать, обираешь, Федька!

      Кафтанов ухмыльнулся: «А мы с помясом по-доброму. Сам спроси».

      Свешников отвернулся. Его нетерпение жгло. Нетерпение увидеть старинного зверя! Наяву убедиться, что не придуман, что действительно существует, что не зря привел людей в дикую сендуху. И собаки будто чувствовали нетерпение передовщика – сразу взяли в разгон. Помяс, вцепившись в дугу барана, только пугливо оглядывался, шалел от скорости, тряс неряшливой бородой, все порывался что-то сообщить Свешникову, а мимо так и неслись то курульчик на высоком пне, то крест в наклон. И одна за другой – траурные ондуши.

      Гнали к реке по следу учуга.

      Река ледяная, страшная, вся в разводах, распухла, посинела как утопленник за последние дни. Тёмно и тяжело колебалась под самым обрывом, а дальше виднелась еще одна полоса воды, выкатывающейся на лед.

      А на сухой ондуше – орел. Поворачивает голову в профиль. Смотрит, не моргая, круглым, как бы бельмастым глазом. Потом снова быстро поворачивает голову, смотрит другим. Ну прямо двуглавый, опешил Свешников. Утверждается государство.

      – Река тут как направляется? – крикнул помясу.

      – А на полночь, – затрепетал помяс.

      – Коч может подойти снизу?

      – С моря? Дойдет.

      – А писаных много? Сердиты или мяхки нравом?

      Помяс замешкался. Свешников тут же ткнул его кулаком в бок:

      – Мне, Лисай, отвечай сразу. Я теперь тут главный человек на всю сендуху. Как бы государев прикащик. Понял? Зимовье, срубленное ворами, тоже теперь – государево. Понял? Служило ворам, пусть служит государевым людям.

      Помяс недоверчиво тряс непослушной головой.

      – Вот ты говорил, сошли писаные в сендуху, будто только летом вернутся.

      – Ну, говорил, – трясся помяс.

      – А почему сошли?

      – Не знаю.

      – Все сошли?

      – Все.

      – А кто ж тогда Христофора зарезал?

      – Как, как мне знать такое? – Помяс задергался, захрипел.

      Пришлось Свешникову обхватить его сзади, прижать к барану.

      – Не пугай собачек, Лисай, бородой не дергай. Если я спросил, отвечай правду. А то все твердишь: пусто, пусто в сендухе. Но Христофора-то зарезали! Сунули палемку в сердце. Ночью. Прямо в урасе темной.

      Крикнул в ухо помясу:

      – Кто?

      – Да как мне знать?

      – А почему вожа называешь Фимкой? От кого таишься в зимовье? Что стережешь, как ворон, в сендухе? Ты мне сейчас отвечай. А то потом придется отвечать перед всеми казаками.

      По словам Лисая всё было так.

      Воровская ватага Сеньки Песка вышла из Якуцка самовольно.

      Кто-то, конечно, сильно помог ворам припасом (торговый человек Лучка Подзоров, отметил про себя Свешников). Вышли с желанием взять богатый ясак с дикующих. На себя взять, без ведома властей, не отдавать государю.