Сендушные сказки (сборник). Геннадий Прашкевич

ты и встанешь первым, – решил Свешников. – А сменит тебя Лоскут. Ну а под утро стоять Михайлову.

      Укладывались на полу и на лавках.

      Пусть в тесноте, но впервые по-человечески.

      – Зане же всего силнее бывает чистая к Богу молитва… И на невидимыя врага, аки некая изощренная бритва… – ошеломленно шептал помяс. – Ей-ей, тако не ложно, без нея быти невозможно… И еще ми много слово недостало рещи о твоем мужестве и храбрстве… И о совершенной твоей добродетели к Богу, и душевном паки богатстве…

      – Чего это он?

      – Вирши, – неопределенно объяснил Свешников.

      В голове мутно, ломило суставы, но, кажется, пройден путь.

      Не всё, конечно, случилось как надо: сын боярский отстал в безлюдье, вожа потеряли совсем, теперь откуда-то объявился гологоловый. Да еще стрела томар, да береста со знаками. Того и гляди войдет в избу человек, назовет литовское имя – вспомнил доброго барина Григория Тимофеича. Вот возглавляет теперь Григорий Тимофеич аптекарский приказ, значит, помяс истинно на него работает. Вспомнил вирш, приводившийся в книге «Азбука»: «Ленивые за праздность биются…» Как дальше, забыл. Все равно видно, что князь Шаховской-Хари немалый выдумщик. Укладываясь, строго погрозил пальцем Кафтанову: увидел, как Федька, собираясь в караул, хитро одними глазами указывал Косому на богатую соболью кукашку помяса. С каким-то таким особенным значением поднимал брови.

      А помяс не видел, бормотал ошеломленно:

      – Милуючи, Господь Бог посылает на нас таковыя скорби и напасти… Чтоб нам всем злых ради своих дел вконец от него не отпасти… Свойственно бо есть християном в сем житии скорби и беды терпети… И к нему, своему Творцу и Богу, неуклонно всегда зрети…

      Глава IV. Баба

ОТПИСКА ЯКУТСКОМУ ВОЕВОДЕВАСИЛИЮ НИКИТИЧУ ПУШКИНУ ОТ СЛУЖИЛОГО ЧЕЛОВЕКА КОРМЩИКА ГЕРАСИМА ЦАНДИНА

      …писано и велено нам всех земель и рек пройденных начертити чертеж, да расспросити сибирских людей всяких встрешных: сколько недель и дней от которова стойбища до которова езду и сухим, и зимним, и водяным путем ходу, и сколько от которова стойбища до которого ездят зимним путем на собаках или олешках, и твои, государевы, воеводы и приказные и всякие люди, как их посылают на твою, государеву, службу в края дикующих, какие люди до которова стойбища на сколько дорог идут, и сколько в которую сторону недель и дней гоньбы, и сколько до Москвы отсюдова порознь верст или днищ сухим и водным путем и волоками, и которою рекою до какова стойбища ходят, и которыи теми дорогами пользуются. (В документе вырывы, пятна, подмоклость общая.) …и шли и сушей и гребью, потому что ветры часто шли встречные. Не раз до завороту удобного приходила туча з дожжом, и парус на коче совсем изодрало, и сапец у коча выломило, и павозок разбило, и коч с якорей сбило и прибило за Кошку. Водой у шести недель дожидались пособных ветров, а их не было, а бес пособных ветров до нужных мест доитить было совсем не мочно. Стало поздно, море стало мерзнуть, и льдов стало много, и земля замерзла, а лесу никакова