…И вечно радуется ночь. Роман. Михаил Лукин

так она нагоняет страху, особенно оттого, что вслух говорить об этом нельзя, правда это либо нет. Пансионат не из дешёвых, насколько мне известно, а доктор Стиг пользуется определённой славой, подпитываемой, в том числе и своей закрытостью и таинственностью; вряд ли здесь могут быть плохие условия проживания, да уж, это курам на смех, точно анекдот. А постояльцы-то, постояльцы, все сплошь бывшие знатные персоны, с кое-какими капиталами в карманах! Что уж тут говорить, коли и оказаться здесь не так-то просто – может ли подумать почтеннейшая публика? – и за право умереть здесь платят изрядные деньги.

      Сёстры рассказывают и то, что за безумства творятся здесь: многое было бы смешно, если бы до того не навевало бы грусти! И здесь немало фантазий также, понравившихся бы и самому Уэллсу, однако жизнь давным-давно научила меня относиться к любым рассказам в обеих плоскостях – чему-то доверять, а что-то и проверять. И вот, кроме хрустальных шаров, карт Таро, и разнообразных любовных приворотов, меня вдруг очень интересует то, что у одного из постояльцев меж двумя прогнившими половицами в самом углу комнаты был устроен целый схрон, где он прятал сигары. Можете себе представить! И схрон-то, схрон устроен был не абы как, а со знанием дела, по всей науке, в самом влажном и тёплом уголке комнаты, истинно хьюмидор.

      Сигары?! Да, именно, сигары! Те самые, скрученные трубочкой листья табачного куста, на которые вот уж лет сто как мода в Европе, и которые, словно нарочно, объявил вне закона в своём заведении доктор Стиг.

      Что ж, это необычно. И он, этот постоялец, умудрялся курить их? Как же так?!

      Ещё бы, дымил, как паровоз, совсем не скрываясь: дым у него стоял столбом, и никто ничего не мог с ним поделать! У него была и пепельница, самодельная, с углублением под сигару, сделанная из обрезка жестянки.

      Я смеюсь – этот человек заслуживает одобрения, бесспорно! Но каков умелец! Интересно бы посмотреть на физиономию доктора Стига, когда тому докладывают о в очередной раз замеченном задымлении на этажах. Так же ли он невозмутим при этом, и так же ли холодны его пронзительные глаза…

      Да, сигары курят многие, это нынче в моде даже и у не столь известных людей, но тот человек весьма необычен, мне бы очень хотелось, чтобы его-то и звали Миккель Лёкк.

      Ещё же рассказывают мне и о тайном обществе, созданном здесь постояльцами некоторое время назад тому – они, мол, собирались в глубокой конспирации и измышляли всяческие злодейства. «Надо себе подумать», – глаза рассказывающей это мне девушки из персонала в ужасе округляются прямо-таки до неприличия, – «вот не лежится себе людям – еда, питьё, уход – всё по высшим запросам, а они – на тебе, все как один, революционеры и бунтари. Да будь я на их месте, так была бы тиха и спокойна, кушала бы, да лежала себе полёживала». И в самом деле – как это так полумёртвые люди, совсем одинокие, вздумали захватить власть в стране, ну, или хотя бы в одном