Пламя на воде. Ольга Хожевец

станешь. А из Замка посланец уже четыре раза приезжал! Торопятся они! Возраст, видишь ли, поджимает!

      – Извини. Я не знал, что на тебя так давят.

      Но Пурима уже понесло.

      – Сына в Замок я ни за что не отдам! – горячился он. – Только через мой труп! Я на вас, дураков, насмотрелся за свою жизнь достаточно. Рыцари! Маги! Знаю я. Из послушников романтика так и прет. Где после Башни та романтика?

      – И где же? – напряженно поинтересовался Барс.

      Адепт не подметил ни этой напряженности, ни холодка в голосе. Он и на рыцаря-то не смотрел, багровел лицом, споря с невидимым оппонентом.

      – Входит человек, выходит – оружие! Живое оружие, нацеленное на нечисть. У вас есть жизнь, скажи мне? Да вы, если нечисти рядом нету, и девать-то себя не знаете куда! Не предназначены вы для другого! И такую судьбу моему сыну?

      – Спасибо, друг, уважил.

      – А сколько ребят и вовсе не выходит? Хоть кто-нибудь знает, что с ними со всеми там стало? Вот ты там был, скажи мне – ты знаешь?

      Скороговорка адепта прервалась как-то вдруг, иссякла, разбившись о каменную тяжесть взгляда рыцаря. Пурим почувствовал его, этот взгляд, не мог не почувствовать, а увидев – осекся, замолчал растерянно, вся бравада слетела с него моментально. Адепту с многолетним стажем, общавшемуся с неисчислимым количеством рыцарей Пламени, сейчас сильнее всего хотелось отвернуться, не смотреть в потемневшие прищуренные глаза – но он не находил в себе сил сделать это.

      Барс дождался, пока отпустит, схлынет накатившая волна темного морока. Потом сказал хмуро:

      – Знаешь, Пурим, по-моему, ты нашел себе не того слушателя. Не хочешь отдавать сына – так не отдавай, насильно никто не заберет. А мне ехать надо.

      И пошел на конюшню.

      Рыцарь уже оседлал жеребца, когда в широком дверном проеме показался мнущийся Пурим.

      – Извини, Барс, – сказал он смущенно. – Я завелся, наболтал лишнего. Извини. Просто это все так болезненно, понимаешь?

      – Понимаю.

      – Язык мой, что помело. Виноват я перед тобой. Может, останешься все-таки?

      – Никогда не говори о таких вещах с рыцарями, – глуховато заметил Барс, возясь с тугой застежкой подпруги. – Никогда, слышишь? Живое оружие не всегда бывает достаточно уравновешенным.

      – Прости меня.

      Барс вздохнул.

      – Да хватит извиняться уже. Все правильно ты сказал.

      – Не держи обиды, Барс.

      Рыцарь улыбнулся немножко ненатурально.

      – Не держу, забыли. Но ехать мне все-таки надо.

      – Завтра с утра поедешь. Ну, хоть на обед останься, а?

      – Не могу, – качнул головой Барс.

      И отчего-то Пурим вдруг со всей отчетливостью понял: действительно, не может. Сегодня – нет.

      – Ты в Замок?

      – Ага. Хочу успеть добраться до холодов.

      – Я сообщу тебе, если что-нибудь узнаю.

      – Ладно.

      – Ну, счастливого тебе пути.

      – Счастливо оставаться, Пурим. Привет Елене.

      – Будь осторожен, Барс.

      – Бывай.

      «Типун