Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха. Валерий Карышев

это была еще не настоящая тюремная камера. «Сборка» – так называется помещение, где вновь прибывшие проходят карантин, – пристанище временное. Еще пять, шесть, максимум семь дней – и обитателей «сборки» разбросают по постоянным бутырским «хатам» – камерам. Вот там-то и начнется настоящая тюрьма…

      На нижней «шконке» у зарешеченного окна сидели двое. Первый – щуплый молодой человек лет двадцати, интеллигентного вида, со следами очков на переносице – напряженно слушал второго – невысокого, кряжистого малого с сизой металлической фиксой во рту. Плавные расчетливые движения, быстрый, точно фотографирующий взгляд, заостренные концы ушей, придающие их обладателю сходство с эдаким кинематографическим Мефистофелем.

      Бутырский Мефистофель держался раскованно, с чувством явного превосходства – судя по многочисленным татуировкам-перстням на фалангах пальцев, эта «ходка» была у него далеко не первой.

      Непонятно, почему из всей массы арестантов фиксатый выхватил именно этого, самого серого и невзрачного. Но, судя по интонациям, вроде бы хотел принять участие в его дальнейшей судьбе.

      – Так за что закрыли-то тебя? – вновь спросил он.

      Щуплый с трудом подавил тяжелый вздох.

      – Да магнитолу с машины снял…

      – Ага, музыку любишь?

      – Да так… – неопределенно поморщился молодой человек. – Мать-пенсионерка третий месяц ни копейки не получает, да и девушка у меня… Сам понимаешь, и в кафушку сходить хочется, и на дискач…

      – Зовут-то тебя как?

      – Мишей зовут… А фамилия моя Луконин, – добавил щуплый.

      – Понятно, Миша, – обладатель татуировок-перстней поджал губы. – Первоход, значит?

      – Что? – не понял собеседник.

      – Ну, в первый раз на сизо заехал?

      – В ментовку в прошлом году попал, в «обезьянник»… В ресторане день рождения справляли, какие-то чурбаны к моей Натахе пристали. Ну, мне с другом и пришлось заступиться. По три года условно получили…

      Информация и о ментовском «обезьяннике», и об условном сроке не произвела на фиксатого никакого впечатления. Лениво скользнув взглядом по головам арестантов, сидевших на «шконке» напротив, он спросил неожиданно:

      – Филки или «дурь» есть?

      – Что есть? – Луконин непонятливо заморгал.

      – Ну, деньги или наркота, – перевел собеседник, немного раздражаясь такой непонятливостью.

      – Наркотиков нет, – ответил молодой человек и осекся, – а деньги…

      Под стелькой кроссовок лежали четыре стотысячные купюры, которые Мише удалось пронести через первый, поверхностный, шмон, но рассказывать об этом богатстве первому встречному, да еще здесь, на «сборке», было бы глупо.

      Впрочем, фиксатый мгновенно оценил ситуацию.

      – Так сколько у тебя там заныкано?

      – Да есть там… немного, – уклончиво ответил Луконин.

      – Слышь, пацан, я с самого начала въехал, кто ты есть: лох из лохов. На тебе это аршинными буквами нарисовано. Не в падлу,