Принцесса в академии. Суженый. Варя Медная

совести обрекли Озриэля на мучительную смерть.

      – Осторожнее, Ливи, – вкрадчиво сказала она, подаваясь вперед, – я все еще могу это сделать.

      Я хотела возразить, что ее угроза мало согласуется с обещанием, данным ифритке, и вряд ли мадам Лилит захочет навлечь на себя ее гнев, но рассудила, что не стоит испытывать судьбу, и промолчала. Спасти Озриэля намного важнее сиюминутного желания щелкнуть первого советника по носу. Поэтому я просто спросила:

      – Вы сегодня отпустите его?

      – Такого уговора не было, – отрезала она. – Бабулю я сразу предупредила: пусть бушует, сколько влезет, но он получит свободу не раньше, чем закончится праздник. Мне не нужны сюрпризы от кучки студентов, которые могут поставить под угрозу дело моей жизни. Еще в свой первый день в Академии, снимая гигантского слизняка с люстры в обеденном зале, я усвоила раз и навсегда: никогда не знаешь, что взбредет вам в голову.

      По челу первого советника скользнула тень неудовольствия, к которой было примешано что-то еще. В этом «чем-то еще» я не без труда узнала неуверенность – эмоцию, столь редко посещающую ее, а потому со скрежетом поддающуюся опознанию. Я поняла, что госпожа Остиопатра одна из тех немногих, кто заставляет мадам Лилит чувствовать себя неуютно, и это ей чертовски не нравится.

      – Значит, после праздника, когда все ваши аппетиты будут удовлетворены, Озриэля отпустят?

      – Да, – нехотя признала мадам Лилит, но упоминание о грядущем повышении из первого советника в королевы явно улучшило ее настроение. – Правда о твоем освобождении речи не шло, – сладко добавила она, поерзала в кресле и сложила ручки под грудью. Заметив, как я нервно покосилась на песочные часы, великодушно махнула рукой. – Можешь идти. Будет печально, если ифрит рассыплется, так и не дождавшись запасной шкуры.

      Я не стала задерживаться, чтобы придумать колкость в ответ, и поспешила к двери.

      – Ах да, Ливи, чуть не забыла за всеми этими хлопотами. Оно пришло сегодня утром. – Первый советник зашарила по столу в притворном смятении, приговаривая: – Где-то здесь… я точно помню, что положила сюда. Нет, должно быть все-таки автоматически переложила к остальной корреспонденции. Ах, да вот же оно!

      Естественно, нужный конверт лежал на самом виду.

      – Мне очень жаль, – сказала мадам Лилит, протягивая его и даже не пытаясь скрыть злорадство.

      Я взяла распечатанное письмо, пробежала его глазами и спокойно вернула:

      – Мне тоже.

      Даже мелькнувшее в ее глазах разочарование не послужило утешением, но я не доставлю ей такого удовольствия, не выдам своего отчаяния.

      Покрепче прижав сверток к груди, я вышла за дверь. Обратно возвращалась почти бегом, подгоняя стражника – отчасти, чтобы Озриэлю не пришлось мучиться ни одной лишней секунды, отчасти, чтобы не думать о содержимом письма. В нем господин Мартинчик сообщал, что, к его глубочайшему сожалению, их опередили. Последний экземпляр магических щипцов был днем ранее выкуплен коллекционером, пожелавшим остаться