Мы – дети войны (сборник). Отсутствует

институт и бойко пели «Артиллеристы, Сталин дал приказ!». Пели и другие патриотические марши того времени: «… и врагу никогда не гулять по республикам нашим», «…малой кровью, коротким ударом».

      Строевой подготовкой (единственное, на что тратилось много времени) занимались в сквере на Коломенской улице. Изучали также устройство винтовки и противогаза. Через несколько дней принесли плакат с изображением 45-миллиметрового противотанкового орудия. Предполагалось, что глядя на него, мы постигнем технику стрельбы и тактику ведения боя с танками противника. Физическим развитием мы не занимались, и это было большой ошибкой командования.

      Обмундированные в гимнастёрки и брюки с обмотками, прикрыв остриженные наголо головы сдвинутыми набекрень пилотками, мы были счастливы своим лихим военным видом и в первый же свободный час сбежали в фотоателье на Невский проспект, чтобы запечатлеть себя в форме. Было в этом поступке что-то от маскарада. Никто не понимал, что война продлится почти четыре года, а жить большинству из нас осталось несколько дней…

      Снялись всем отделением: девять студентов и мальчик из ремесленного училища, самый молодой и к тому же сирота, пользовавшийся потому всеобщей любовью и покровительством. Мастер обещал изготовить фотографии через месяц. Квитанцию отдали кому-то из родных. (Они получили отпечатки в конце августа, когда все мы уже числились пропавшими без вести.)

      В самом конце июля объявили, что вечером уходим в лагерь, за город. Побежали прощаться с родными. Отец перекрестил, мама сунула две плитки шоколада «на случай, если не хватит еды». Я храбрился и уверял, что всё будет хорошо.

      Колонну построили около полуночи. Наши подруги провожали нас. Двинулись по улице Марата, Загородному проспекту и далее, мимо Кировского завода, через Красное село по Таллинскому шоссе. Шли в полной боевой выкладке: со скатанной шинелью, вещевым мешком, противогазом и винтовкой. Только патронов у нас не было. Каждый час делали привал. Многие сильно устали, потёрли ноги. Сказалось полное отсутствие физической подготовки. Я всегда любил ходить и в этом переходе сохранил бодрость, даже помогал другим. Но для многих недолгий, в общем, поход (около 20 км) стал тяжёлой мукой. Ведь большинство ополченцев-добровольцев состояло из хиляков, никогда не занимавшихся спортом.

      Нескольких обессилевших пришлось даже посадить на сопровождавший нас небольшой гужевой обоз. Солдат обязан быть физически выносливым человеком, но нас за месяц пребывания в Ленинграде никогда не пытались тренировать в этом плане.

      Поздним утром подошли к новому, уже секретному расположению нашей части, в густом лесу, за деревней Телези, справа от шоссе, ведущего на Кипень. Построили шалаши из веток. Ночи были прохладные, спали тесно прижавшись друг к другу.

      На занятия ходили в молодой сосняк по другую сторону шоссе. Мы горели энтузиазмом и желали скорее оказаться на фронте, вступить в бой с фашистами, которые продвигались всё глубже в нашу страну. Было обидно, что мы не делали дела, хотя