Уральские сказы – III. Павел Бажов

насадил кобылку, поплевал ей на головку и забросил в середину самого дальнего прогала, какой можно было достать удочкой. Не прошло и полминуты, как поплавок глубоко нырнул, удилище дрогнуло, и Петька, закусив губу, как в драке, выметнул на мост большую рыбину. Это был елец, но Петька для важности назвал его подъязком. Мы не спорили – уж очень крупный елец. Такого можно и подъязком звать. Петьке повезло: зеленая кобылка оказалась нетронутой, и он снова забросил соблазнительную приманку. Но на этот раз с поплавком было спокойно. Петька терпеливо ждал и в утешенье себе говорил:

      – Подъязков-то в нашем пруду так точно, а мелочь и подойти боится.

      Чтобы не стоять зря, мы с Колюшкой тоже размотали удочки. Колюшка попробовал на червя, и вышло неплохо. Мелкие окунишки брали «по-собачьи», с трудом крючок достанешь. О насадке беспокоиться не приходилось – лишь бы прикрывала жальце крючка.

      У меня тоже стали клевать мелкие ельцы и чебачишки. Петька все чаще начал коситься в нашу сторону, но все еще надеялся на свою зеленую кобылку.

      – Пф! Мелочь у вас! Такая к моей кобылке небось не подойдет.

      Но вот у него потянуло поплавок. Петька насторожился, опять закусил губу, ловко подсек и вымахнул малюсенького чебачишку. Мы с Колюшкой захохотали.

      – Ну-к что! Зато я этак-то хоть версту пробегу, а ты язык высунешь.

      – Ну…

      – Вот те и «ну»… А ты задерешь башку, руками замашешь… Кто так бегает?

      – У тебя поучиться?

      – Хоть бы и у меня. Не думай, что ноги долгие, так в этом сила. Дых-от у меня лучше. Вишь, ровно и не бежал, а ты все еще продыхаться не можешь.

      Это был старый спор. Петька в нашей тройке был выше всех. Худощавый, длиннорукий, с угловатой головой на Длинной шее, он легко обгонял нас. Но бегал он неправильно – закидывал голову и сильно размахивал руками. Оба мы старались уговорить Петьку, чтобы он «бегал по правилу», а Петька щурил свои черные косые глаза, взмахивал головой и говорил:

      – Эх вы, учители! А ну, побежим еще.

      Под этот спор мы прошли половину пустыря. Тут справа от него выходила торная дорожка с прииска Скварец. Прииск совсем близко. Не только гудки слышно, но шум машины и поскрипыванье камня под дробильными бегунами.

      По этой дороге со Скварца «гнал на мах» какой-то крутолобый старичина в синей полинялой рубахе, в длинном холщовом фартуке, в подшитых валенках, но без шапки. Фартук сбился на сторону и трепыхался, как флаг. Старик был в таком возрасте, в каком обычно уже не гоняют верхом.

      Глядя, как он, сгорбившись, высоко подкидывал локти, мы расхохотались, а Петька крикнул:

      – Ездок – зелена муха! Пимы спадут!

      Старику, видно, было не до нас. Он даже не посмотрел в нашу сторону, направляя лошаденку к заводской конторе.

      – На телефон пригнал. Случилось, видно, что-нибудь на Скварце, – сделал я предположение.

      – Случилось и есть! – подтвердил Петька. – Не без причины караульный пригнал. Это уж так точно.

      – Почему думаешь, караульный?

      – На вот! Не видишь – старик, в пимах, в запоне. Кому быть?

      – Пожар, поди…

      – А