Уральские сказы – III. Павел Бажов

Василий! Получай!

      Молодой белобородый мужик в собачьей яге подходит и берет деньги. Медленно пересчитывает.

      – Не задерживай. Проходи!

      – Да у меня, Емельян Трофимыч, нехватка, говорит Медведев.

      – Небось, обсчитал тебя? – язвительно спрашивает расходчик.

      – Да ведь ряда-то известная.

      – Ну?

      – А тут семи гривен нехватает.

      – Вот и дура! Церковные-то забыл?

      Это упоминание о «церковных» выводит углежога из терпения, и он озлобленно говорит.

      – До которой это поры будет? Отец всю жизнь платил, а все тянут. Мы вовсе приходу-то другого.

      – Тянут, говоришь? Та-ак! – многозначительно подчеркивает расходчик. – А знаешь ты, дурова голова, что сама государыня нашим храмом антиресуется? – вдруг завизжал он.

      – А мне хоть кто, – угрюмо бормочет углежог и отходит от загородки.

      Расходчик, однако, не склонен остановиться на этом и продолжает разглагольствовать перед остальными углежогами, ждущими расчета.

      – Вот они, работнички-то! Им хлеб дают, а они вон што! Государыню-то за никого считают! Да ведь наш-от храм, можно сказать, гордость… Нельзя же его без хорошего иконостасу оставить? Отцы-то строили по усердшя, а деткам семи гривен жаль!

      Толпа углежогов угрюмо молчит и, когда кончается разглагольствование, начинает по списку подходить за получкой. О «церковных» не говорят, хотя расходчик все еще ворчит на молодых, которых в церковь-то «силом надо водить».

      При расчете с фабричными разговор о «церковных» был много острее. Но расходчик теперь больше отмалчивался или ссылался на общественный приговор, которому было уже не один десяток лет.

      Все дело шло из-за постройки церкви.

      Владельцы и заводское начальство решили построить в Полевском заводе «храм на удивление окрестным селениям».

      Постройка была затеяна заводоуправлением еще в 1845 году. Прихожан никто не спрашивал, надо ли им новую церковь и где ее строить. Здание по заводу начали довольно внушительное – двадцать две сажени длины и восемнадцать ширины. Тратиться на такую махину заводское начальство было, однако, не склонно, и дело вышло «общее»: с владельца – копеечка, с рабочего – пятачок.

      Так как на Полевском заводе, в связи с прекращением работ на Гумешевском медном руднике, «дело пошатнулось», то затянулась и постройка храма. Закончилась она лишь в 1897 году.

      Свыше пятидесяти лет с полевских углежогов, немногочисленных рабочих фабрики и даже со старателей тянули проценты на постройку «величественного храма», а сами владельцы ограничились лишь предъявлением разных «художественных» требований да жертвовали вещи, которым «цены нет».

      Привезли, например, из Москвы особо чтимую икону, «пожалованную великой государыней» Марьей. Для окончательной умилительности были даже посланы особые одежды, «сшитые» из покровов «в бозе почившего» царя.

      Попы, конечно, старались на этом заработать,