Несгибаемый. Враг почти не виден. Константин Калбазов

останавливая грузовик. Мастер опустил руку, словно говоря «вываливай».

      Порядок. Петр выскочил из кабины, прихватив с собой брезентовые рукавицы. Прежде чем накренить вбок борт и опорожнить кузов, нужно было открыть запоры. Ни о какой автоматике тут и речи не шло. Впрочем, и в его мире не так часто встретишь самосвал, где автоматика работает исправно и можно обойтись без личного вмешательства водителя. Разве только машина новая.

      – Оп-па! Кого я вижу! Ну здравствуй, купец. Не ожидал?

      Петр обычно не больно-то присматривался к каторжанам. Ну возятся там вокруг насыпи – и пусть возятся. Они для него были самым обычным пейзажем. Нет, конечно, за спину к себе никого не пускал. Не то место, не та публика. Но и не приглядывался особо. А чего глазеть? Друзей-товарищей среди каторжан у него нет.

      Н-да. А вот теперь придется, видать, озираться повнимательнее. Знакомец по «Крестам», тот самый щуплый усач с усмешкой душегуба, смотрел на него злым и вместе с тем радостным взглядом. И те два бугая с лопатами рядом. А вот и шестерка. Надо же, вся четверка оказалась в одном месте.

      Иван хотя и выходит работать, за инструмент никогда не возьмется. Ему проще сдохнуть, чем уронить свой авторитет перед окружающими, а главное, перед своей же кодлой. Случись ему поработать, и те первыми от него отвернутся. А тогда уж и конец не за горами. Причем весьма и весьма безрадостный, потому как конкуренты будут стараться вдумчиво и с фантазией.

      Поэтому, не имея своей, Иван забрал лопату у шестерки. Так-то не в падлу, он же не работать собирается. В его руках этот инструмент превратился в орудие убийства. Угу. Намерения этого урода совершенно ясно читались в его глазах. Да и быки не отстают, ни взглядами, ни вообще, дружно так надвигаются. Только шестерка забегал глазками, но не испуганно, а с явственным злорадством. Конвойные вроде и неподалеку, но встали в кружок и о чем-то увлеченно беседуют.

      – Придурок, у тебя что, две жизни? – Боднув его взглядом, Петр отщелкнул крышку кобуры и положил руку на рукоять маузера. – Еще шаг, и ляжете здесь в рядочек.

      – А ты не пугай, купчина. Пуганные, – все же останавливаясь, с некоей показной ленцой процедил Иван.

      – А я и не пугаю. Предупреждаю. Ты разницу межу мной и собой улови. Ты каторжанин, я ссыльный. Да еще и на строительстве Транссиба. Мне дано право не только носить оружие, но и защищать себя. Если хочешь знать, то вы живы лишь потому, что мне жалко расставаться с деньгами, которые придется приплатить следователю. Все же дороговато обойдется. А так бы грохнул вас, и вся недолга. И молитесь своим воровским богам, чтобы я не передумал. Что ни говори, а деньжата у меня есть.

      – Какой ты у нас грозный.

      – Не у вас. Но да, грозный. Это могли бы подтвердить два десятка мразей, которых я отправил на тот свет. Так что если не хотите присоединиться к ним, осадите.

      – Мы еще поговорим, – все же давая задний ход, многообещающе произнес Иван.

      – Не советую. Но решать тебе, – равнодушно ответил Петр.

      Ну