Несгибаемый. Враг почти не виден. Константин Калбазов

друг дружку, парочка поспешила ретироваться. Оба клятвенно заверили Петра, что с рассветом непременно предстанут пред ясны очи хозяйки. Угу. Слава у Петра в Слюдянке та еще. Едва месяц минул с тех пор, как он израсходовал пятерых татей. Село, конечно, немаленькое: как ни крути, а проживает около пяти тысяч душ, да только все тут обо всех всё знают.

      Отчего же эти двое тогда такие смелые? Так ведь не к Петру подошли, а к его квартирной хозяйке. Ну вот какое ему до нее дело? Он с утра ушел на работу и к ночи только вернулся. Можно сказать, и видеть-то ее не видит. А этим, похоже, приспичило, добавки захотелось. Пока Петр к ним прикладывался, явственно различил запах перегара.

      – Зачем так-то, Петр Викторович? – вздохнула квартирная хозяйка.

      – А вы как хотели? Может, я им еще и водочки должен был поднести? Вы вот что, Марфа Кузьминична, оставьте эти разговоры. Лучше подумайте, чем их завтра озадачить. И не стесняйтесь. Они вам тут быстренько порядок наведут. Или я им головы откручу. Да не переживайте так, сделают – расплачусь как положено. А то как-то нехорошо получается, мужик в доме вроде как есть, а вроде как и нет.

      – Ну если так, то благодарствую.

      – Ой, бросьте, – смешно всплеснув руками, с наигранным смущением произнес Петр.

      – Проходите уже, весельчак.

      – Марфа Кузьминична, я только умоюсь, переоденусь да пойду.

      – Что так-то? Ужин на столе. Ждала вас.

      – В гости зван. Поем там.

      – Ну, как скажете.

      Кессених не разочаровал. Помимо пива, у него нашлись великолепно запеченный гусь и, разумеется, колбаски. Это для русских к пиву нет ничего лучше рыбы. Немцы на данный вопрос смотрят под несколько иным углом. Впрочем, не сказать, что Петр не разделял их взглядов.

      Или это оттого, что квартирная хозяйка инженера оказалась поварихой выше всяческих похвал и сумела воплотить немецкий рецепт. Во всяком случае, Отто Рудольфович говорил именно так. А еще утверждал, что если она отправится с ним в Германию, то легко заткнет за пояс любого конкурента и за ее колбасками выстроится очередь. Что ж, кому, как не немцу, знать об этом.

      – Отто Рудольфович, вы уж извините, но давно хотел спросить. Вы где именно воевали? – полюбопытствовал Петр и тут же поправился: – Только вы не подумайте, я ничего такого, просто интересно.

      Они сидели в комнате инженера, являющейся одновременно его кабинетом, и попивали в меру охлажденный напиток. Правда, сейчас хорошо бы оказаться в креслах с высокими спинками. Да чтобы у камина, весело потрескивающего горящими поленьями. Уж больно вечер располагает.

      – Я служил в армии генерал-фельдмаршала Макензена, если вам это о чем-то говорит.

      – Кажется, это его стараниями в пятнадцатом году был опрокинут русский фронт?

      – И не только. Его называли «пожарным» и направляли на самые ответственные и сложные участки. И Горлицкий прорыв – это его рук дело. Ну и моих в том числе. Вас это раздражает?

      – Уверен, что вы не расстреливали и не истязали русских пленных и не участвовали в казнях мирных жителей.