Лестничная площадка. Яна Дубинянская

его одежду, слегка подсохла, но все равно прикасаться к нему как-то не хотелось. Но он не вставал, а из автобуса уже выползала, посапывая, толстуха в светло-сиреневом, и мы были последними людьми, оставшимися в салоне.

      – Простите, мистер, – начала я, и он вдруг лихорадочным порывом обернулся ко мне, словно услышал над ухом выстрел. Глаза у него были такие же затравленно-отчаянные, как и в тот момент, когда его хотели выбросить из автобуса. Я почему-то почувствовала себя виноватой, рассердилась на себя, на него, на поздний вечер и абсолютную нелепость ситуации, на того, кто был в этом виноват и опять же на себя… Снова захотелось написать на окне «ненавижу».

      Я вежливо сказала:

      – Дайте пройти.

      Он молча смотрел на меня в упор несколько секунд – а потом выговорил глухим еле слышным голосом:

      – Если я сейчас выйду на улицу… один… Меня убьют.

      Честное слово, я бы сама кого-нибудь убила. Я могу, я же сумасшедшая. Я протянула ему руку и сказала очень по-деловому:

      – Хорошо, выходим вместе.

      Мы в ответе за тех, кого приручили. Сент-Экзюпери.

      А доброе дело никогда не остается безнаказанным. Не помню, кто.

      При выходе он подал мне руку – потрясающее, наверное, зрелище со стороны. Пассажиры автобуса уже успели разойтись, и мы очутились на абсолютно пустынной улице, – тем не менее, ничего похожего на выстрелы из-за угла, естественно, не наблюдалось. Мимо проносились автомобили, отражаясь в длинной зеркальной витрине, и парень всякий раз резко поворачивал голову, глядя то на дорогу, то на ее отражение. Может, он был и не в себе. Может, это было опасно – вот так гулять с ним по ночной улице. Сейчас меня больше интересовало, в каком из совершенно одинаковых высотных домов по обе стороны улицы живет Марта. Кажется, номер был нечетный. Хотя черт его знает. Надо будет посмотреть в обоих – этаж и квартиру я помнила точно. И все-таки избавиться от моего экзотического спутника – уж его появления в своей квартире среди ночи Марта точно не поймет.

      Мы вошли в подъезд, шаги стали гулкими. Я остановилась и повернулась к парню.

      Он заговорил первым.

      – Я даже не знаю, как… я подвергал вашу жизнь опасности, как последний… Я, наверное, должен все объяснить. Меня зовут Грегори, Грег…

      Что-что, а знакомиться с ним я не собиралась.

      – Не стоит, – оборвала я его довольно резко. – Надеюсь, у вас все будет нормально. Просто я сейчас иду не домой, и…

      К счастью, он понял. Кивнув, пробормотал что-то неразборчивое и отступил к дверям подъезда, но не вышел, а, остановившись, пытался разглядеть что-то в щель между дверными створками. Меня он больше не интересовал.

      Я поднялась на третий этаж. Лестничная площадка в этом доме была необычной планировки – полукруглая, как солнышко на детских рисунках, двери расходились от нее широкими лучами, не то пять, не то шесть, – почему-то было трудно определить их количество на глаз, не пересчитывая. Я подошла ко второй слева