Тысяча и одна ночь. Эпосы, легенды и сказания

одежде, зеленой, и своей стройностью она унизила копьё, прямое и смуглое, а красотой своей она превзошла красавиц всех стран и блеском лица затмила сияющую луну, достигнув в красоте пределов желания. Она пленила ветви нежностью и гибкостью и пронзила сердца своими прекрасными свойствами, подобно тому, как сказал кто-то о ней:

      О, девушка! Ловкость её воспитала!

      У щёк её солнце свой блеск зелёный –

      Явилась в зеленой рубашке она,

      Подобной листве, что гранат прикрывает.

      И молвили мы: «Как назвать это платье?»

      Она же, в ответ нам, сказала прекрасно:

      «Мы этой одеждой пронзали сердца

      И дали ей имя «Пронзающая сердце»

      И её открыли в седьмой одежде, цветом между шафраном и апельсином, как сказал о ней поэт:

      В покрывалах ходит, кичась, она, что окрашены

      Под шафран, сандал, и сафлор, и мускус, и амбры цвет.

      Тонок стан её, и коль скажет ей её юность: «Встань!»,

      Скажут бедра ей: «Посиди на месте, зачем спешить!»

      И когда я буду просить сближенья и скажет ей

      Красота: «Будь щедрой!» – чванливость скажет:

      «Не надо!» – ей.

      А невеста открыла глаза и сказала: «О боже, сделай его моим мужем и избавь меня от горбатого конюха!»

      И её стали открывать во всех семи платьях, до последнего, перед Бедр-ад-дином Хасаном басрийским, а горбатый конюх сидел один; и когда с этим покончили, людям разрешили уйти, – и вышли все, кто был на свадьбе из женщин и детей, и никого не осталось, кроме Бедр-ад-дина Хасана и горбатого конюха. И прислужницы увели невесту, чтобы снять с неё одежды и драгоценности и приготовить её для жениха. И тогда конюх-горбун подошёл к Бедр-ад-дину Хасану и сказал ему: «О господин, сегодня вечером ты развлёк нас и осыпал нас милостями; не встанешь ли ты теперь и не уйдёшь ли?» – «Во имя Аллаха!» – сказал Хасан и вышел в дверь; но ифрит встретил его и сказал: «Постой, Бедр-ад-дин! Когда горбун выйдет в комнату отдохновения[47], войди немедля и садись за полог, и как только придёт невеста, скажи ей: «Я, твой муж и царь, только потому устроил эту хитрость, что боялся для тебя сглаза, а тот, кого ты видела, – конюх из наших конюхов». И потом подойди к ней и открой ей лицо и скажи: «Нас охватила ревность из-за этого дела!»

      И пока Бедр-ад-дин разговаривал с ифритом, конюх вышел и пошёл в комнату отдохновения и сел на доски, и ифрит вылез из чашки с водой, в образе мыши, и пискнул: «Зик!» – «Что это такое?» – спросил горбун. И мышь стала расти и сделалась котом и промяукала: «Мяу-мяу!», и выросла ещё, и стала собакой и пролаяла: «Вау, вау!»

      И, увидев это, конюх испугался и закричал: «Вон, несчастный!» Но собака выросла и раздулась и превратилась в осла – и заревела и крикнула ему в лицо: «Хак, хак!»

      И конюх испугался и закричал: «Ко мне все, кто есть в доме!» Но осел вдруг стал расти и сделался величиной с буйвола, и занял все помещение, и заговорил человеческим голосом: «Горе тебе, о горбун, о зловоннейший!»

      И у конюха схватило живот, и он сел на доски в одежде, и зубы его застучали друг о друга, а ифрит сказал ему: «На земле тебе тесно, что ли? Ты не нашёл на ком жениться, кроме как на моей возлюбленной?»

      И

47

«Комната отдохновенния», «покой уединения», «домик с водой» – отхожее место.