Соглядатай. Ларс Кеплер

он так и шел в окровавленном костюме и босиком.

      – Разумеется, я пойду к нему, – сказал Эрик, – но прямо скажу, что форсировать допрос – ошибка.

      – Он должен заговорить сейчас, – упрямо сказала Марго и снова хрустнула банкой.

      – Понимаю вашу фрустрацию, однако он может погрузиться в психоз, если вы станете слишком давить на него… Дайте ему время, и он начнет давать показания.

      – Вы помогали полиции, так ведь?

      – Много раз.

      – Но сейчас… речь идет о втором случае в серии убийств.

      – В серии, – повторил Эрик.

      Лицо Марго посерело, тонкая подводка на веках казалась ярче в свете лампы.

      – Мы выслеживаем серийного убийцу.

      – Я все понимаю, но пациент должен…

      – Этот убийца сейчас в активной фазе и не успокоится сам по себе, – перебила она. – А Бьёрн Керн – это просто катастрофа. Сначала он бродил по дому и уничтожил все улики на месте преступления до того, как приехала полиция… а теперь из него невозможно слова вытянуть и узнать, как все выглядело вначале.

      Марго спустила ноги на пол, прошептала, что пора уже браться за работу, и села, выпрямив спину и сопя.

      – Давить на него сейчас – значит рисковать, что он закроется окончательно. – Эрик отпер березовый шкаф и достал чехол из искусственной кожи, для камеры.

      Марго поднялась, поставила наконец банку на стол, взяла свой значок и, переваливаясь, пошла к двери.

      – Естественно, я понимаю, что ему чертовски тяжело думать о случившемся, но он обязан собраться…

      – Да, только это больше, чем тяжело… он может оказаться просто не в состоянии думать об этом прямо сейчас. То, что вы описываете, называется критический стрессовый синдром и…

      – Это все слова. – Щеки Марго вспыхнули от раздражения.

      – Психическая травма может спровоцировать острую блокаду…

      – Почему? Не верю.

      – Как вам, может быть, известно, гиппокамп распределяет в памяти пространственное и временное… а после этого переправляет информацию в префронтальную кору головного мозга, – терпеливо объяснил Эрик и указал на свой лоб. – Но при сильном возбуждении, шоке все меняется… Когда миндалевидное тело идентифицирует что-то как опасность, активируются и автономная нервная система, и то, что называется стрессовой осью…

      – Ладно, ладно, я поняла. В мозгах происходит до фига всего.

      – Важно то, что из-за столь интенсивного стресса воспоминания располагаются не как обычно, а под воздействием аффекта… они как осколки льда, заморожены каждое в себе… изолированно.

      – Понимаю. Вы говорите, он старается изо всех сил. – Марго положила руку на живот. – Но Бьёрн мог заметить что-то, что послужило бы нам подсказкой и помогло бы остановить маньяка. Успокойте его и сделайте так, чтобы он заговорил.

      – Это я сделаю, но не могу сказать, сколько времени это займет. Я работал в Уганде с людьми, травмированными войной… это люди, чья жизнь дала трещину от края до края. Тут